.
Победоносцев усиленно создавал легенду о себе как о человеке, равнодушном к соблазнам власти, попавшем на вершину государственной пирамиды почти случайно, едва ли не против собственной воли и пребывающем на этой вершине исключительно ради исполнения верноподданнического долга — обязанности весьма тягостной, требующей постоянного самоограничения. Интересно, что многие современники воспринимали царского наставника через призму именно этих воззрений. Подобное отношение к обер-прокурору отразилось в потоке писем от многочисленных просителей и прожектеров, принадлежавших к разным слоям общества, буквально накрывшем его с начала нового царствования. «Вы известны России из ее сановников как коренной русский, шедший прямым путем учености и упорного труда, — писали Победоносцеву. — Вы человек честный, верноподданный не на словах. За популярностью никогда не гонялись, и за эту-то честность Вас большинство преданных государю людей любит и уважает»; «Вы, по слухам, человек русский и православный, говорят, Государь любит Вас, и Вы можете приносить ему величайшую пользу, открывая ему глаза и говоря правду»>{277}.
Представление о «прямоте» и «искренности» консервативного сановника, судя по всему, достаточно широко распространившееся и в обществе, и в верхах, породило интереснейшее явление — адресованные Победоносцеву письма политических оппонентов, в которых те пытались напрямую объясниться с ним, повлиять на него и, возможно, даже переубедить. Создаваемый самим государственным деятелем образ «бескорыстного» и «беспристрастного» советника власти, видимо, давал надежду на это. «Я особенно дорожу Вашим мнением, потому что Вы высказываете оное прямо», — писал обер-прокурору в 1883 году бывший министр народного просвещения Александр Васильевич Головнин, антипатичный ему и как один из столпов правительственного либерализма 1860-х, и как приближенный великого князя Константина Николаевича. «Вы вызвали меня на откровенность, потому-то считаю Вас человеком искренним»>{278} — с такими словами незадолго до своей отставки обратился к Победоносцеву министр финансов Н. X. Бунге, пытавшийся в меру сил отстаивать в правительстве Александра III либеральные принципы государственной политики. Известный журналист Григорий Константинович Градовский, видимо, надеясь быть услышанным, пытался в середине 1890-х годов убедить обер-прокурора смягчить цензурные гонения и оказать тем самым услугу «той самой печати, к которой Вы так отрицательно относитесь, но с которой Вы всё же связаны своими публицистическими трудами»
