Пристав записал ответы, мельком взглянул на него из-под покрасневших, набрякших сном век и зевнул, прикрыв рот левой рукой в так и не снятой, когда-то белой перчатке.
— Прошу извинить за причиненное беспокойство, господин студент. — Попробовал пошутить: — У вас-то еще все впереди, уйдем — зададите такого храповицкого, только держись! А у меня служба. Что ночь, что день. — И, еще раз сладко зевнув, изрек приговор: — Вы, господин студент, свободны. Только нижайшая просьбица — из дома не выходите, пока мы все тут не закончим.
Пронесло! На этот раз выкрутился. И, вежливо поклонившись, Пятницкий ушел в свою комнату ожидать финала.
Незваные гости скоро отбыли. Тогда «считать мы стали раны, товарищей считать…». И хотя в серой мгле рассвета, вползавшей в окна, лица членов «коммуны» были бледны и искажены только что пережитым волнением, результат полицейского налета вызвал взрыв веселого хохота. Арестовали и увели двух легальных: меньшевика Волгина и сочувствующую Целикову. Нелегальные: Пятницкий, Гальперин и Бричкина оставлены в покое. Что за странная история!
Утром пришел Аршак. И так как он никогда не посещал Пятницкого на его квартире, стало сразу же ясно: случилось нечто из ряда вон выходящее.
— Типография занята полицией. Я только что оттуда…
— Но как же ты-то уцелел? — перебил Пятницкий.
— Подожди. Постараюсь по порядку. Понимаешь, иду «сдавать» магазин Габелову. Подхожу: вывеска есть, дверь заперта. Почему не открыт магазин? Непорядок! Есть окно. Смотрю в окно: в магазине полиция. Что делать? Побежал к нашим печатникам предупредить, чтобы не приходили. Успел. И знаешь, Осип, видно, я в рубашке родился. Ведь меня же там все дворники знают. Постовой знает. Соседи знают. Проскочил, словно в шапке-невидимке. И к тебе — предупредить.
— Уже были, — сказал Пятницкий. — Могли и засаду оставить, так что считай, что ты в двух рубашках родился.
Договорившись о встрече с Аршаком на одной из явок, Пятницкий бросился выяснять размеры катастрофы.
Оказывается, еще накануне днем типографию накрыли. Когда «приказчик» Новиков вынес из магазина корзину с кавказскими фруктами — красными первомайскими листовками, — шпики пошли по его следу, установили адрес, куда доставлялись «фрукты», и по возвращении Новикова в магазин арестовали и его и Габелова. Литературы в типографии оставалось немного, ибо большая часть листовок была уже распределена по районам. Таинственным образом исчез наборщик, вывезенный Пятницким из Петербурга. Единственно, что тогда удалось установить Пятницкому, — это причину ареста Волгина и Целиковой. До переезда в дом Калинкина они жили на Третьей Тверской-Ямской. Там довольно часто бывал и наборщик. Явившись с обыском на старую квартиру Волгина, полицейские от дворника узнали, куда он переехал, и тут же отправились за ним.
