На перроне генерал в окружении штаба нервно поджидает кого-то. Из небольшого здания вокзала выходят Сергей Лебедев и работники штаба иркутской Красной гвардии.
— По предложению революционного правительства города Иркутска мы требуем прекратить накопление эшелонов в районе Иннокентьевской, — говорит Сергей Лебедев и протягивает генералу вынутый из обшлага лист бумаги.
Кабинет в Иркутском ревтрибунале, ярко освещенный весенним солнцем. Постышев беседует со следователями. Входит вестовой.
— Товарищ председатель, там пришел какой-то Константиновский. Пропускать или нет?
— Пропускай, — приказывает Постышев. — Вождь иркутских меньшевиков.
Появляется Константиновский.
— Я хотел бы побеседовать с вами с глазу на глаз.
Следователи поднимаются, уходят.
— Павел Петрович, вы испытанный революционер, — говорит Константиновский, — вы должны понять, что страна развалена. Я говорю с вами прямо как социал-демократ. Советы не пользуются популярностью.
— У вас? — обрывает его Постышев.
— У всех, у сибирского населения, — горячится Константиновский. — На нас наступает голод. Нужно создать демократическое правительство, и тогда союзники дадут нам все: кредиты, хлеб, железо.
— А ведь то, о чем вы говорите, не ново, — поднимаясь из-за стола, произносит Постышев. — Мы это слышали от Церетели. Продавать свои убеждения за обмотки и похлебку не думаем.
— Чешские эшелоны движутся к Иркутску! — испуганно кричит Константиновский. — Они будут хозяевами положения!
— Хозяином положения был и останется рабочий класс.
Штаб Красной гвардии. Усталые люди, плотно окружив стол, слушают доклад Сергея Лебедева. Из полумрака комнаты выходит сонный, обрюзгший Борис Шумяцкий.
Все пристально смотрят на него.
Шумяцкий обводит взглядом своих товарищей и неторопливо, сосредоточенно произносит:
— Необходимо оставить город. Мы не можем жертвовать людьми. У нас слишком малые силы. Оказать сопротивление чешскому корпусу мы не сможем. Таково решение Центросибири. Есть предложение эвакуировать части на Дальний Восток. В Хабаровске на днях открывается съезд дальневосточников — съезд Советов Дальнего Востока. Центросибирь рекомендует направить Постышева.
Будто вымер Иркутск. На улицах ни души. Тишина. Лишь где-то прозвучат выстрелы. И снова безмолвие.
К вокзалу через понтон едут всадники — красноармейцы-мадьяры. Во главе их Постышев.
На берегу Ангары отряд ожидают женщины с детьми. Они безмолвно просят красноармейцев взять их с собой.
