Я — вашим исцелением жива —
Сама себя поздравила сегодня.
Кровь служит, по законам естества,
Всех отношений родственных основой, —
Удар клинка нам был залог родства.
Да осенит союз сердечный новый
Амур, любви неугомонный бог,
Нас, дон Гарсиа, обручить, готовый.
Да будет возведен в кратчайший срок
Природы материнским попеченьем
Для наших душ — для двух — один чертог.
Та рана, что была для вас мученьем,
Та кровь, которую исторгла сталь,
Отмечена высоким назначеньем.
Вы, дон Гарсиа, помните едва ль,
Как залита была я вашей кровью,
Как на бинты я разрывала шаль.
Тогда Амур пронзил меня любовью.
С тех пор меня и днем терзает он
И ночью, наклонившись к изголовью.
Все слышится мне вашей боли стон,
И выступают вашей крови пятна,
Прочь отгоняя и покой и сон.
Не правда ли, сеньор, невероятно,
Что две глубоких раны нанесла
Нам шпага, не разившая двукратно?
Возможно ли, сеньор, чтоб сердце жгла
Остывшая, покинувшая тело
Кровь, что когда-то пролита была?
Среди цветов беспечно я сидела,
Когда внесли вас... И душа моя
За вашей вслед едва не отлетела.
Вы мой Адонис
[31]. Будь Венера я —
Кровь пролитая стала бы гвоздикой
И розами — отрадой соловья.
Вы мой Медор. Была б я Анжеликой
[32] —
Я б кровью начертала жгучий стих,
Поведав о любви моей великой.
(Мавр Анжелике верный был жених, —
У Ариосто сказано в поэме...
О, если б стали мы подобьем их!)
Разлуки непереносимо бремя,
Я дни мои в отчаянье кляну,
Вдали от вас подобно пытке время.
Бы, полумертвый, принесли войну
Моей душе — пожар и разрушенье —
И держите теперь ее в плену.
У вас в руках ее судьбы решенье.
Лишь вы, похитивший ее права,
Могли бы принести ей утешенье.
Я беззащитна. Обо мне молва
Позорные уже разносит вести,
Распространяя лживые слова.
Брат заподозрил поруганье чести,
Когда застал нас, и, сестру виня,
Исполнился безумной жаждой мести,
Ах, если б он и впрямь убил меня!
Любовь не принесла бы муки эти,
Я б умерла, свободу сохрани,
И вы за это не были б в ответе,
(Вы должником остались бы тогда,
Но что умершей все долги на свете!)
Теперь не знаю: милость иль вражда
Мне будет явлена судьбой незрячей?
Что дней моих готовит череда?
В груди кипит родник любви горячей,
Но цвет моих надежд — зеленый цвет —
Уже поблек и не сулит удачи.
И я — одна — твержу любви обет, —
Какая пытка для моей гордыни!
И матери со мною больше нет,
Вы принесли ей смерть. Живу в пустыне.
Лишь низкой черни злоязычный хор
Меня на свете окружает ныне.
Вы жизнью мне обязаны, сеньор,
За вами, согласитесь, долг безмерный,
Который не оплачен до сих пор.
