— Егорку-то задержали? — спросил он.
— Пока нет. А что о нем здесь слышно?
— Ничего. Если вдруг, так я знаю, что делать. Старый разведчик.
— А вы поосторожней, он без ружья не ходит.
— Знаю. Куда спешишь-то? Может, зайдешь? Грибочками солененькими угощу.
— С удовольствием бы, Иван Пахомыч, да товарищи меня ждут, в Сейву торопимся.
— Успеешь. А перекусить на дорогу надо. Зови своих-то…
В Сейве они остановились у участкового инспектора.
— Что нового? — спросил Владимир Алексеевич.
— Побывал в поселках, поговорил с жителями. Подсказывают, что скрывается он в Чуртане у сестры. Проверил — нет, говорит, что не был. Засаду устроил у дома матери. Тоже не приходил.
— Сделаем так, — повернулся Шипицын к приезжим, — мы сегодня с Селезневым уйдем в верховья Камы, а вы с дружинниками останетесь здесь, перекроете дороги к поселку.
— Ночью пойдете? — спросил Буров.
— Ночью.
— Шум-то мотора далеко слышно.
— А мы на веслах. В Чуртане еще раз к сестре заглянем. Для вас же главное, товарищи, позаботиться о безопасности вот этих людей, — и Шипицын положил на стол список свидетелей по делу Мошегова.
Вернулся Шипицын в Гайны через неделю. Усталый и недовольный поездкой, он зашел к Иванову.
— А мы вас раньше ждали, — встретил его Иванов. — Садитесь, рассказывайте.
Шипицын коротко доложил о результатах поиска и еще раз подтвердил, что преступник скрывается в его зоне.
— Это для нас не ново. Важно, где и как его взять.
— Вышли мы на след, а вот дом сестры окружить не предусмотрели. Потом уже стало известно: пока мы разговаривали с хозяевами, Мошегов ушел через двор в лес.
— Да, — покачал головой Иванов, — оперативность.
Владимир Алексеевич готов был сквозь землю провалиться. Он не мог простить себе такой оплошности. А ведь знал, что Мошегова укрывают родственники или знакомые и делают это из боязни…
— Далеко не уйдет, — заверил он начальника.
— Не уйдет, но бед за это время натворит. Так что сегодня отдохните, а завтра — обратно.
Кончался октябрь. Ночи становились холоднее. Реки вот-вот покроются льдом. Вечером, когда над поселком нависла густая темнота, Мошегов пробрался в дом дяди и, не раздеваясь, лег спать. Двустволку и охотничий нож он положил рядом. Спал Мошегов беспокойно и чутко. С первых дней побега он чувствовал погоню и понимал, что с работниками милиции ему рано или поздно, но встретиться придется. Подгоняемый страхом, он метался по району, не зная, на что решиться.
Проснулся Мошегов от стука в окно. Он взвел курки и осторожно начал пятиться к выходу.
