Все словно протрезвели, исчезла пьяная развязность, заблестели испугом глаза.
— А ну замри, проверю вначале сам.
Цыган скрылся в темном проеме двери. Вскоре он снова вошел в дом, и там погас свет.
Хотелось спать. Глаза слипались. Но вот во дворе хрипло заголосил «петух». Лейтенант Мушников услышал ответный «петушиный» крик и вместе с напарником вышел из засады. Вчетвером вошли в дом. Как и предполагалось, сложнее всего оказалось с Цыганом. Он сорвался с лежанки и бросился в окно. В руке блеснул нож. Но уйти не удалось. У окна его тоже ждали.
Голубоглазый старший лейтенант в форме пожарного инспектора «из центра» с представителем местной пожарной охраны заходил уже в четвертый дом. Его интересовала профилактика противопожарных мероприятий. Фарид Исупов входил в группу как общественник. Лазили на чердаки, спускались под пол, чтобы осмотреть, исправны ли трубы, электропроводка.
— У нас трубы исправны и проводка новая, недавно заменили, сами увидите.
— Вижу, сделано неплохо, в акте обязательно это отметим, — согласился с хозяином дома инспектор. — Но, как говорят, доверять надо и проверять тоже следует.
Хозяин оказался довольно обходительным человеком. Не преминул предложить проверяющим по чашке чая.
Лядов за всех поблагодарил и отказался.
Осматривая проводку в кладовке, Фарид обнаружил свой пиджак, брошенный в угол.
— Это же мой пиджак! Как он у вас оказался?
— Ты что, клеймо оставил?
— А как же! Вот, смотрите, вешалка из цепочки от старых настенных часов. Сам пришивал. И нитки мои!
— Твой, так бери, — равнодушно отозвался хозяин дома.
— Что значит «твой, так бери»? Не пойдет, — вмешался старший лейтенант.
— Может быть, Наиб нашел?
У пиджака не было одной пуговицы — бежевой.
— Где Наиб?
— Не знаю, где-то бродит.
— Хорош отец: не знает, где у него сын. Подождем Наиба. Пока акт пишем, он и подойдет.
Ждать Наиба действительно пришлось недолго. Открылась дверь, и порог дома перешагнул высокий юноша. Увидев посторонних, он в нерешительности остановился, потом метнулся прочь, через двор, но замешкался у калитки и оказался в объятиях старшего лейтенанта. Наиба трясло, как в лихорадке. Глаза округлились от страха.
— Чего ты так перетрусил? Что с тобой? Родителей беспокоишь, дома не ночуешь. Пройдешь сейчас с нами, спокойно побеседуем и пойдешь домой.
— Меня же отпустили, — энергично возражал Наиб, — я же там был.
— Где ты был, где? — спрашивал отец.
— Он был в милиции, — ответил за него старший лейтенант.
