У нас особое задание | страница 97

Формирование в Советском Союзе Первой армии Войска Польского вызвало большую тревогу у командования вермахта. Абверу потребовались опытные и преданные люди. Во второй половине 1943 года Индрик был отозван в Берлин и передан абверу. Там он закончил школу для работы в тылу Советского Союза с ориентацией на армию Войска Польского. К этому времени Индрика из абвера передали в распоряжение гестапо. Он удостоился приема обергруппенфюрером, который считал, что самым удобным каналом для проникновения в Советский Союз являются партизанские отряды, действовавшие на территории Польши.

— Они будут разгромлены, — сказал обергруппенфюрер, — могут вырваться только отдельные группы, к одной из них вам и нужно присоединиться. Об этом вы должны подумать заранее.

Выйдя на территорию Советского Союза, Индрик должен был добиться зачисления в армию Войска Польского, обосноваться там, войти в доверие к командованию, найти единомышленников и ждать связных.

Мы понимали, что Индрик рассказал нам далеко не все, но уличить его не могли. Приняли решение передать его Яну Кендре.

Разведка дивизии занимала две крестьянские хаты на окраине села. Мы работали над очередной операцией. И в это время Гриша Ненастьев, стоявший на посту, привел поляка, который искал встречи с нами. Это был Казимир Сабо. Гестаповец Рутке не назвал его фамилию, но дал подробные приметы и сообщил псевдоним: «Домбровский».

Ошибиться было трудно.

Среднего роста, атлетического телосложения, круглое лицо, покрытое крупными угрями. Характеризуя Сабо, Рутке указывал, что это боевик, который может выполнить любое задание.

Он раньше других был освобожден из тюрьмы и содержался на конспиративной квартире, где ему были обеспечены привилегированные условия.

Анатолий Казаченко отошел к двери, преградив путь к отступлению. При обыске у пришельца обнаружили грамотно составленную справку, выданную якобы Люблинским подпольным штабом Армии Людовой. В ней говорилось, что податель сей следует в Билгорай к отцу, который болен и находится в тяжелом состоянии. Но Казимир Сабо, как «истинный патриот» своей родины, решил вместе с советскими партизанами бить гитлеровцев, так он сказал. Все это выглядело наивно. Мы напоминали Сабо о пребывании в люблинской тюрьме, а потом на конспиративной квартире, о гестаповце Рутке. Сабо был удивлен. Рутке мы назвали не случайно, нам нужно было проверить, известно ли гестаповцам, что Рутке попал к нам.