— Климат здесь не тот, — жаловался Семену Федор Андреевич, так звали старика. — Не поймешь, паря, когда тут зима, а когда весна.
— Зима — это мороз, — поддакивал Семен, — идешь, а под ногами снег скрипит, углы домов трещат, вороны на лету замерзают. Правильно, отец, я говорю?
— Пошто же неправильно, правильно, — подтвердил старик, — только паря, вот замерзших ворон мне видеть не приходилось.
Кто-то из присутствующих заметил: «Что и говорить, в такой мороз не только вороны, но и слоны замерзнут».
— Какие слоны? — не понял Семченок.
— Обыкновенные, те, что с хоботом, — ответил тот же голос.
Семен только глянул в сторону шутника и продолжал:
— А весна! Море воды, камни катит, шум, а потом раз — и сухо. И всего много — леса, солнца…
— Верно, сынок.
Старик тосковал по Сибири. Вспоминал село Ягуново, окруженное лесом и оврагами, по которым струились ручейки Но не все там было ладно. Рассказывал он, что на сходке мужики приняли решение: лес разбить на делянки А потом варварски истребили его. Топор и пила за несколько лет раздели село, оставив его нищим и голым. Высохли речки, ушли звери, а пение птиц заменило завывание ветра.
— Несознательный тогда мужик был, — сказал Федор, — другое дело теперь, поди, не узнать село-то, потому как все по науке делается.
— Уезжай, отец, в Сибирь.
— Уеду, как можно будет…
Старик тепло попрощался с Семеном. Он стоял на улице, пока последняя повозка не скрылась за поворотом.
Вспомнился мне и такой эпизод из жизни Семченка. Шестнадцать разведчиков-чекистов под командой Семена держали заслон на железной дороге Билгорай — Замостье. Прошли основные силы партизан, но опаздывал 2-й полк и снять заслон было нельзя. В это время подошел поезд, груженный танками и автомашинами. Паровоз подорвался на мине, разведчики обстреляли эшелон, Сначала гитлеровцы растерялись, а потом развернули башни танков и открыли огонь. Плаксин вел огонь стоя.
— Ложись, сукин ты сын, — крикнул Семченок.
Плаксин плюхнулся в сугроб. Подошел 2-й полк. Его опытный командир Петр Кульбака повел партизан в атаку, и с гитлеровцами было покончено.
Четырнадцать танков и два десятка автомашин были подорваны и сожжены.
После боя Семченок кричал на Плаксина:
— Ты почему не ложился? Пулю схватить хочешь? Боевого устава не знаешь, вот что я тебе скажу!
— Виноват, — оправдывался Плаксин, — забыл лечь.
Стряхивая снег, Плаксин ворчал: «Товарищ старший лейтенант заставил меня лечь в снег, теперь буду мокрым ходить. Моя мама говорила, что я мальчик хрупкого здоровья и во время боя должен выбирать сухое место. Сыночек мой дорогой, — говорила она, — мальчик ты нежного склада, бойся простуды».
