…Мы не прерывали Никифорова и еще долго слушали его исповедь. Пожалуй, на сей раз он не лгал. Попав в дивизию, он решил порвать с прошлым, мечтал о подвиге, который дал бы возможность искупить вину. Но вот явился радист и вызвал его на свидание в лес. Это был опытный разведчик и злобный враг. Фольксдойч, внук крупного прибалтийского помещика, эмигрировавшего в Германию. Надо было принимать решение, и Никифоров убил его. Рация, шифр, оружие и шоколад были спрятаны Никифоровым в лесу. Времени у нас было в обрез, Никифоров плохо запомнил место, и поиски оказались безрезультатными. Письмо Никифоров уничтожил. Он готов был к любому наказанию за совершенные преступления.
— Если вы поверите мне, — говорил Никифоров, — я без колебаний готов выполнить самое рискованное задание.
Это было заманчиво. Но была ли гарантия, что Никифоров не побежит в гестапо. Такой гарантии никто из нас дать не мог. Так этот вопрос и остался открытым до выхода дивизии в зону действия белорусских партизан.
Форсировав железную дорогу Черемха — Седлец, дивизия дислоцировалась в селах Чубасе, Совица-Руске и Токары. Местные жители сообщили, что здесь до нашего прихода были три человека с рацией, которые интересовались советскими партизанами. Сейчас они обосновались в лесу, в трех-четырех километрах от села. По поведению радистов, по обмундированию и оснащению было ясно, что это люди, выполняющие какое-то специальное задание гитлеровской разведки. Ваня Плаксин возглавил группу разведчиков, получившую задание захватить радистов.
— Они нужны нам живыми, — предупредили мы Плаксина.
Основной состав оперативной группы — Семченок, Бережной, Лазун, Рыбалко, Павлюченко, Плаксин и другие работали на пределе физических сил. Каждый день бой, каждую ночь — марши по бездорожью, новые опасные задания. Усталость, постоянное недосыпание сделали разведчиков раздражительными. Это могло привести к срывам и грубым ошибкам. Нужна была определенная психологическая и моральная разрядка.
Мы решили собрать всех вместе и провести беседу.
На лавке под образами крестьянской хаты сидели комсомольцы Алексей Зубков, Гриша Ненастьев, Гриша Оникий, Николай Бреславский, Анатолий Анчуров, Иван Сапожников, Вася Масюков, Рая Долакова, Федя Тихонов, Ваня Сергиенко и Володя Павлюченко. Кому не хватило места на скамейках, разместились на полу. Прислонившись к стенке, стоял «старик», двадцатишестилетний Даниил Жарко. Отсутствовали Семченок, Рыбалко, Лазун, Бережной и Плаксин — они были на задании.
