В 1954–1955 годах Сталина уже не было в живых, но ритм работы повсюду оставался неизменным. Так было и в Казахстане, где тогда работал Брежнев. Один из сотрудников Брежнева Михаил Жихарев вспоминал: «Домой уйдешь с работы иногда утром, когда уже светло. Хозяйки встали и идут по городу, а ты ложишься отдыхать, а через час-два снова идешь в ЦК… Не всегда такой режим работы был оправдан. Но он был именно такой, и его не позволено было нарушать». Во время ночного бдения работники ЦК могли взбодриться разве что чаем с булочками, который можно было заказать в цековском буфете.
Правда, первый секретарь ЦК Пантелеймон Пономаренко позволял себе некоторую вольность — в одиннадцать часов вечера он уже уезжал с работы. Эта привилегия, которую он себе присвоил, вызывала молчаливое неодобрение у его подчиненных. Брежнев, бывший вторым секретарем, примеру своего начальника не следовал и вместе со всеми продолжал корпеть над бумагами часов до двух-трех ночи. Такое его поведение, наоборот, вызывало у подчиненных симпатию. «Если Пономаренко был более строгим в обращении с подчиненными, — отмечал М. Жихарев, — то Брежнев проявил себя как более простой и либеральный руководитель».
Только в 1956 году в стране произошла «сонная революция»: решено было отказаться от ночных бдений. Люди теперь с трудом верили, что еще недавно сами просиживали на службе до двух часов ночи. А вместо прославляющих бессонницу плакатов на обложке «Крокодила» появилась карикатура. Она высмеивала «любителей ночных заседаний». Рисунок изображал петухов, которые с возмущением глядят на бодрствующее до рассвета начальство:
— Мы уже охрипли, а они все еще разговаривают!..
«Заночевал в поле в прошлогодней копне». Неудивительно, что Леонид Ильич до 1956 года был рад любому случаю выспаться вдоволь. И вот однажды глава Запорожского обкома, как читаем в его мемуарах, «заночевал в поле в прошлогодней копне». Наутро стряхнул с одежды солому, пошел к местному начальству и удивился — его собеседник как-то непонятно мялся.
— Говори прямо, что у тебя?
— У меня порядок… Вы радио слышали утром?
— Нет, а что?
— В «Правде», понимаете, в передовой разделали нас. За низкий темп восстановления «Запорожстали». Формулировки очень резкие.
«Помолчали», — говорится в мемуарах Брежнева.
— Так… — сказал он. — Значит, будет звонить Сталин. Надо ехать.
«Ночью мне действительно позвонил И. В. Сталин». Из трубки в адрес Брежнева звучали суровые упреки. «То, чего мы успели добиться, что еще недавно считалось успехом, обернулось вдруг едва ли не поражением». Нетрудно себе представить переживания Брежнева во время этой беседы. «Критика не шоколад, чтобы ее любить», — сказано в его мемуарах. А уж тем более критика Сталина!
