«Вам лучше теперь пойти в проститутки». Позднее, даже в годы войны, Леонид Ильич не терял интереса к литературе. Например, летом 1942 года в Ереване вышла небольшая повесть Михаила Котова и Владимира Лясковского «Бессмертие». Она рассказывала о геройской гибели одного офицера-армянина — парня «с густыми черными бровями, сросшимися над переносицей». В книге значилось: «ответственный редактор бригадный комиссар Л. Б.». Скромные инициалы обозначали Леонида Брежнева. И в 70-е годы генсек мог ехидно спросить, прочитав какие-нибудь стихи: «Какая муза вас укусила?»
О литературных взглядах молодого Брежнева можно судить по сохранившемуся тексту его письма, адресованного какой-то писательнице. Она опубликовала в областной газете повесть, которая привела Леонида в пылкое негодование. Это произошло, видимо, около 1934 года — тогда возник Союз писателей, который упоминается в письме. А в следующем году Брежнев уже перестал быть студентом (в письме он еще обозначал свое занятие как «студент»).
Брежнев пишет автору в беспощадно-уничижительном тоне. Но его проклятия совершенно естественно перетекают в почти молитвы. Он начинает с призыва «пойти в проститутки», а заканчивает пламенной просьбой уверовать в Бога. При этом, очевидно, он сам вполне искренне верит, что может устыдить, заставить раскаяться. Эта вера в то, что исправить можно даже самого нехорошего человека, очень характерна для той эпохи. Вот текст письма:
«К сожалению, не знаю Вашего имени-отчества.
В областной газете прочитал Вашу повестушку. Не печатайте, пожалуйста, такую ерунду. Не могу ее лучше очертить, как графоманию провинциальной журналистки, замешанной только на страстях: поскорее бы поступить в Союз писателей СССР и получить что-то дармовое, не заработанное…
По всему циклу ваших «идей», да и по конъюнктурному темпераменту с мелочностью души и жизни вам лучше теперь пойти в проститутки. Проститутки иногда хотя бы влюбляются в людей. Таких же графоманов, как Вы, не коснется никакая страсть. Ничего вы не уловите, не опишете, не разгадаете.
Культура — ответ нации, аромат ее характера, сердечный строй, независимый разум. Такие, как Вы, губят отечественную культуру: по логовам провинции вы растащили драгоценное человеческое время, усыпляя людей, лишая их красивой манеры жить, думать, читать, сочинять, любить, умирать… Скопище селюков, оставившее родные села, замусоленное, продажно-расчетливое быдло, сброд, собранный по уважению друг к другу — хамелеоны до самой последней точки!.. — вот компания, которая в обанкротившемся обществе называет себя писательством.
