Игонька сплёл много верёвок, связал их; получилась одна — длинная и прочная.
За первой пришла вторая ночь, а ребята не возвращались… В Игонькино сердце вкралась тревога.
Ещё до зари, когда рассвет только начинал брезжить, мальчик поднялся, взвалил на плечо виток верёвки и отправился вдоль ущелья. Он шёл по самой кромке, а иногда ложился, тесно прижимаясь к неостывшим за ночь камням, и заглядывал в ущелье, но там было ещё темно.
Игонька сложил рупором ладони и громко закричал:
— Эге! Э-ге-гей!
Ущелье отозвалось хриплым рокотом.
Игонька шёл дальше, через каждые пять шагов снова наклонялся, всматривался в темноту ущелья. Оно молчало, словно не хотело раскрыть свою тайну.
Игонька уже был уверен, что друзья попали в беду… Много мыслей мелькало в кудрявой черноволосой голове. Наконец он принял твёрдое решение спуститься в ущелье, найти товарищей и помочь им. Игонька ещё раз проверил прочность верёвки.
Ночь нехотя отступала. Сквозь пелену тумана едва различались верхушки гор. Они первые приняли на свои головы солнечные лучи, стремительно брызнувшие из-за фиолетово-розовой полосы горизонта. Солнечные лучи, как весёлые зайчики, юркнули в траву, радостными бликами засверкали в росе.
Игонька стал пристальнее вглядываться в зев ущелья. Там было темно, там ещё спала ночь.
— Э-ге-гей! — закричал Игонька, чтобы разбудить ущелье. — Э-ге-гей! — Мальчик набрал в подол рубахи мелких камешков и высыпал их вниз.
— Э-ге-гей! Э-ге-гей! — Его голос креп и докатывался до самого дна ущелья.
Он привязал к концу верёвки камень и поминутно опускал её в ущелье. Верёвка не доставала дна. Но Игонька упрямо искал более высокое место. Он не мог больше сидеть без дела и ждать. Он обязан был найти друзей и помочь им!
Мальчик устал. Он болтал верёвкой из стороны в сторону и кричал не умолкая, чтобы ободрить себя, чтобы разогнать эту давящую тишину.
Вдруг снизу донёсся до мальчика ответный крик, показавшийся ему собственным эхом. Он замолчал, чутко прислушиваясь. Эхо повторилось громче. Потом отчаянный голос явственно прокричал:
— Игонька! Не уходи! Не уходи! Сбрось верёвку ещё раз!
Игонька вздрогнул, замер. Голос был знакомый. Так кричать мог только Вася.
— Васька! Васятина! — вскрикнул Игонька и чуть не свалился.
Теперь он увидел маленький выступ и трёх друзей, прилепившихся к нему, как птицы.
— Ура! Ура! Ура! — неслось снизу.
С помощью верёвки, которую Игонька привязал для верности к дереву, ребята выбрались из ущелья. Настёнка целовала Игоньку и в лоб, и в щёки, и в нос, подмокший от волнений и натуги, пока мальчик не отстранился, недовольно ворча:
