Вдруг, нарушая вечернюю тишину, в околотке зашумели собаки. Голоса приближались. Наган и жена оглянулись. И видят: косуля, самая настоящая косуля, невесть откуда взявшаяся, убегая от псов, выбежала на проселочную дорогу, где ее ждали новые и новые засады. И кончилось это тем, что, перемахнув через Наганов забор, она, эта косуля, в мгновение ока очутилась там, где Наган с женой доили корову. Наган, засуетившись от неожиданности, вместе со скамейкой повалился наземь, а в руке, которую он инстинктивно вскинул при падении, оказалась нога косули, и он, ничего не понимая, заорал благим матом. Жена тоже с испугу выпустила теленка, теленок рванулся к матери, опрокинув на ходу подойник, и молоко полилось в пыль. Человек в страхе сжимает кулаки — Наган тоже сжал кулаки, в которых была лапа косули; косуля вырывалась изо всех сил, но человек ее ногу не выпустил, а сам продолжал кричать:
— Ей, жена! Что это, жена? Что это?
Первым из соседей примчался Сухопарый; старик он шустрый: раз-раз — меж кочерыжками, раз-раз — через плетень, и — тут как тут. Вслед за ним прибежали и другие ближайшие соседи. Они вынули косулю из рук Нагана, а самому помогли встать.
— Ахахайра! Хайт! Хайт! — звонко восклицал Сухопарый, порываясь помочь всем сразу, но только мешая.
Так-то: косуля, настоящая косуля была поймана и заперта в заднике мазанки, в приделе, служившем и кухней, и кладовкой. Там она бегала, бесилась, свистела, разбивала кувшины и горшки, но сама была дороже всего, что могла там разбить, и теперь никуда не могла уйти.
Эта новость облетела село. По проулкам, через изгороди вся деревня поспешила к Нагану.
Откуда взялась косуля в приморском поселке, где давно уже вырублен лес? Решили ждать Старца, только он мог все объяснить.
Вскоре появился и Старец. Он даже шагал многозначительно, через шаг на третий вонзая в землю конец посоха, а двое сопровождавших уважительно отставали от него на полшага.
Приблизившись к двери мазанки, он вонзил посох в землю основательно, как кол. Спутники, которые не только возрастом и мудростью, но пока и ростом, и поступью, и вообще отставали от него, остановились по обе стороны от старца, и трехфигурная композиция эта замерла.
— Добро пожаловать, почтенный Старец! — провозгласил Тамада, ибо жена Нагана уже возилась на кухне и он уже, самоназначившись, приступил к своим обязанностям.
И вот уже Старец сидел на почетном месте против Тамады, вполоборота и к столу, и к очагу, как бы одновременно принадлежа и тому, и другому. Спутники, разлученные с ним, были рассажены в положенных местах, из-за чего выглядели подчеркнуто сиротливо.
