Безусловно, Архимед рассчитывал, что толпа его поймет, раз так забавно поспешил своим законом поделиться. Если бы между ним и народом была стена непонимания — чего уж тогда выбегать? Может этого закона все Сиракузы ждали, как ждали очередного оборонительного сооружения, которых во множестве для города ученый придумывал?
Скорее всего ученый действительно был занят изобретением нового оружия для доброго тирана Сиракуз, а закон Архимеда пришел ему в голову мимоходом. Ведь в баню пришел, как и все нормальные эллины, чтобы отдохнуть и расслабиться. Лежит великий ученый в позе, воспетой Козьмой Прутковым в стихотворении «Философ в бане», — и вдруг ка-ак подскочит, точь в точь как вздрогнул Ньютон тысячелетия спустя, когда падающее яблоко угодило ему в ермолку. Гениальные открытия зачастую являются как побочный результат.
Немало туш плескалось в ваннах,
Немало яблок било лбы,
Но спит в потемках без названья
В пределах «если б да кабы»
Закон. Закон себя не прячет,
Лишь должен быть произнесен,
И все мудреные задачи
Таят, как радугу, закон.
В саду родном, но незнакомом,
Где облетает барбарис,
По тонким ниточкам закона
Шурша листва струится вниз.
Открытие ошпарило Архимеда, как кипяток. Раскидав в стороны и «Леквоною и ременно-обутого Тавра» (см. К. Пруткова), он выскочил прямо на улицу, без гематия и без сандалиев.
Но давно уже шведская королева вручает ученым нобелевскую ветвь за те труды, чей смысл даже ей не понять. Но ведь и Лаврентий Берия возглавлял шарашку, где ученые разрабатывали научные проекты, только названия которых он бы ввек не растолковал. Средневековый маг и астролог, вызыватель духов, Фауст, в народе пользовался великим почетом, потому что при необходимости он лечил и учил народ. А нынешний академик, сколько бы ни основывался на марксистский метод и сколько не трудился на прогресс, уже не лечит и не учит народ: его исследования понятны только узкому кругу посвященных. Вот о чем речь. А настоящий Закон, открытый Богом людям через избранных, тотчас становится понятен любому гимназисту, что ни на миг не умаляет величия первооткрывателя.
Все, кто побывал в Сухуме, непременно посещали обезьяний питомник. Не всем, однако, известно, что знаменитый этот обезьянник был видимой частью айсберга, которым являлся засекреченный, стратегического значения Всесоюзный институт экспериментальной патологии с его бессменным директором академиком Массикотом. В этом институте ставились опыты над обезьянами, которые, как известно, наиболее близки к человеку. Подробнее об этом таинственном институте мы расскажем в другой раз, а сейчас речь о том, что этот институт виной тому, что в нашем черноморском городе Сухуме растет самый настоящий анчар, а мой сосед дядя Жора впал в отчаянье, потому что чуть было не открыл средство от облысения — вещество, при посредстве которого на самой лысой лысине вырастают юношеские волосы (вырастали бы, если такое средство японцами уже не открыто, а дядя Жора был к нему близок в начале шестидесятых) со скоростью, с которой растут обычные волосы. Но именно: чуть было. Итак, по порядку.
