— Ладно, пусть будет так, как ты этого хочешь, королева, — сказал Хосе, сразу как-то поскучнев, и вид у него был бесконечно уставшего человека.
Опять пошел к другой стороне стойки. Посмотрел на часы. Увидел, что вот-вот они покажут половину седьмого. Подумал, что вот, значит, через пару-другую минут ресторан начнет заполняться людьми, и может, поэтому с утроенной силой стал натирать стекло стойки, глядя на улицу сквозь оконное стекло. А женщина все сидела на табурете — молчаливая, сосредоточенная, с видом иссякающей грусти следя за движениями мужчины. Она видела его, как видела бы мужчину уже начавшая угасать лампа. Вдруг, не меняя позы, она снова заговорила — голосом, укрощенным добротой:
— Хосе!
Мужчина посмотрел на нее с неясной и грустной нежностью матери-буйволицы. Посмотрел не для того, чтобы послушать ее; чуточку — просто чтобы увидеть, чтобы знать, что она здесь и дожидается взгляда, в котором не будет ни покровительства, ни солидарности. Только капля игры, немножечко — плутовства.
— Я же сказала тебе, что завтра уезжаю, а ты на это ничего мне не сказал.
— Ага, — сказал Хосе, — вот чего ты мне не сказала, так это — куда.
— Туда, — сказала женщина. — В те края, где нет мужчин, которые так и норовят залезть с какой-нибудь женщиной в постель.
Хосе снова заулыбался.
— Что, на полном серьезе уедешь? — спросил, как бы подводя итог целой жизни, и выражение его лица стремительно изменилось.
— Тут уж все теперь зависит от тебя, — сказала женщина. — Если сумеешь верно сказать, в каком часу я пришла, завтра меня здесь не будет, и никогда больше не втравлюсь я в эти дела. Ну как, нравится?
Хосе кивнул, улыбчивый и просветленный. Женщина наклонилась туда, где он стоял.
— Если когда-нибудь снова здесь окажусь, то заревную, когда обнаружу, что другая женщина болтает с тобой в этот час, да еще сидя на этом же табурете.
— Если вернешься, непременно прихвати мне что-нибудь, — сказал Хосе.
— Обещаю, что повсюду стану искать ручного медвежонка, вот что я привезу тебе, — сказала женщина.
Улыбнувшись, Хосе взмахнул тряпкой и провел ею по воздуху, словно протирая невидимое между ними стекло. И женщина улыбнулась, на этот раз от души и не без кокетства. А мужчина пошел к другому концу стойки, протирая ее стекло.
— Ну, так что? — сказал Хосе, стараясь не глядеть на нее.
— А правда, кто бы тебя ни спросил, во сколько я сегодня пришла, скажешь ведь, что без четверти шесть? — сказала женщина.
— Для чего? — сказал Хосе, все так же не глядя и на сей раз словно бы едва ее расслышав.
