Позже я громко доказывал — но тщетно! — что тут все дело было в самообороне. Я подчеркивал, что у Леонардиуса был подлый взгляд, и приводил в пример тот импровизированный удар, который он нанес мне во втором акте. Но никто и слушать ничего не хотел. Они просто отказывались поверить, что Леонардиус собирался размозжить мне голову, когда потянулся за своей шпагой.
Во всяком случае, это ему не удалось. Как только его глаза — а может, мои? — сверкнули зловещим блеском, я двинул ему правой в подбородок, и Очаровательный Принц выронил свою сверкающую шпагу и отшатнулся. Его удивление, правда, длилось всего минуту, так как, опустив голову, он бросился вперед и замахал кулаками. У Леонардиуса только кожа была желтого цвета, а так он был совсем не трус.
Публика подумала, что эта драка была чем-то новым, вписанным мисс Ла Прад. Люди, возможно, так бы и остались этого мнения, если бы мисс Ла Прад не кричала так истерически из-за кулис. И если бы Рэт Джойнтер не решил, что самое это подходящее время свести старые счеты. Он повернулся и дал пинка одному из ближайших к нему Добрых Волшебников.
Когда занавес опустился, силы добра и зла сцепились в схватке. А Спящая Красавица совсем проснулась и унеслась за кулисы.
Пятнадцать минут спустя занавес снова поднялся, и мы докончили пьесу. Я лег на пол и согласно тексту испустил дух, но Принц, наверное, запомнит мой усмехающийся труп до конца дней своих. На следующий год мне даже не дали и появиться в этом большом драматическом представлении. Но мне было наплевать. Ведь мне бы все равно не бывать Принцем.
Перевели с английского В. ПОСТНИКОВ и И. ЗОЛОТАРЕВ
