Бунт колдунов | страница 3
Я знал роль Принца от начала до конца, поскольку два сезона играл противостоящую ей роль Главного Колдуна. И Принц был единственным действующим лицом, чьих слов мисс Лa Прад никогда не изменяла в своих многочисленных вариантах. Но хотя я никогда и никому — даже самому себе — не признавался в этом, я с самого начала знал, что обречен. Роль отдали Леонардиусу Райту. Кожа у Леонардиуса была, разумеется, светлая.
Учителя чувствовали мою обиду. Они чуть ли не извинялись. Они подчеркивали, что я так хорошо играл Главного Колдуна два сезона, что было бы преступлением дать кому-нибудь другому попробовать себя в этой роли. Они напоминали мне, что маме не придется покупать черную марлю, потому что я мог выступать в своем старом костюме. Они настаивали, что Главный Колдун даже важнее Принца, потому что это он заколдовывает Спящую Красавицу. Поэтому, что мне оставалось делать, кроме как согласиться?
Леонардиус Райт мне никогда не нравился. Он был фарисеем, и даже мама всегда приводила его мне в пример. Но, главное, он тоже был влюблен в Сару Уильямс. А теперь у него появилась возможность целовать Сару каждый день при репетировании сцены пробуждения.
Что ж, спектакле должен идти, маленькие черные ребята должны его видеть. Поэтому я вложил всю душу в свою роль и сделал Главного Колдуна ярким, запоминающимся образом. Когда я отошел от ложа Спящей Красавицы и отступил в тень при приближении Принца, на выражение моего лица стоило посмотреть. Когда я был повергнут сверкающей шпагой Принца в последнем акте, я, возможно, играл немного натянуто, но потрясающе!
В тот год на наше большое драматическое представление народу пришло больше, чем когда-либо за всю историю этой пьесы. Даже белым не хватило двух оставленных для них рядов, и несколько человек были вынуждены сидеть в промежуточном ряду. Это создало щекотливое положение, но все его тактично игнорировали.
Когда занавес пополз вверх перед третьим актом, зал был в очень хорошем настроении. Для меня все тоже сошло хорошо — кроме одного места во втором акте. Когда я крадучись стал отступать в тень, Леонардиус неожиданно стукнул меня по голове своей шпагой. Этого не было в тексте, но мисс Ла Прад успокоила меня, сказав, что, во всяком случае, получилось неплохо. Рэт сказал, что Леонардиус сделал это нарочно.
Все же третий акт шел гладко, пока мы не дошли до сцены повержения, где я крадучись в последний раз выбрался из тени и вызвал Принца на смертный бой. Герой потянулся за своей сверкающей шпагой — я всегда считал, что это несколько нечестно, поскольку мисс Ла Прад всегда оставляла Главного Колдуна безоружным — и вот тут-то все и произошло!
