В самом деле, каждый год, когда начиналось распределение ролей для нашего большого драматического представления, мои родители начинали прицениваться к черной марле в универмаге Франклина, потому что они знали: я буду вести силы тьмы и скрываться во тьме — ждать, когда меня повергнут в третьем акте. У мамы в этом деле был богатый опыт: все мои братья окончили школу имени Букера Т. Вашингтона до меня.
Не то чтобы я был одинок в своем разочаровании. Многие мои соученики чувствовали то же самое. Я, вероятно, принимал все слишком близко к сердцу. Рэт Джойнтер, например, мог дать рационалистическое объяснение ситуации. Но Рэт выражал все так:
— Если ты черный, ты черный.
Я бы, наверное, тоже смог отнестись к этому делу спокойно, поскольку наше большое драматическое представление было всего лишь отражением повседневной жизни нашей общины в Хопкинсвилле. Неграм со светлой кожей доставалось все лучшее. Ими была занята большая часть мест учителей в школе имени Букера Т. Вашингтона для цветных. Они были негритянскими врачами, юристами, страховыми агентами. У них даже было общество «Голубая вена», и если твоя темная кожа скрывала твою утонченность, то вряд ли ты был членом элиты.
Однако я был безутешен, когда мне впервые отказали в роли Принца. Это было в тот год, когда на эту роль выбрали Роджера Джексона. Роджер не только был глупый, он еще и заикался. Но кожа у него была довольно светлая, чтобы сойти за белого, а этого было, по-видимому, достаточно.
Честно говоря, однако, надо признать, что у Роджера были другие качества. Его отец был владельцем единственного бара в городе и довольно-таки крупной фигурой в местной политической жизни. В самом деле, мистеру Клинтону Джексону было что сказать как раз о тех, кто учил в школе имени Букера Т. Вашингтона для цветных. Так что выбор Роджера на роль Принца можно было понять.
Тем не менее настоящий удар я получил в тот год, когда Сару Уильямс выбрали на роль Спящей Красавицы. Я был влюблен в Сару с детского сада. У нее были мягкие светлые волосы, голубовато-серые глаза и ямочка на левой щеке, которую было видно независимо от того, улыбалась она или нет.
Разумеется, Сара не слишком-то ободряла меня. Она никогда не отвечала на мои страстные любовные письма, и Рэт очень презрительно высказался о моих односторонних амурных делах. «Ты будешь волочиться за нею до тех пор, — глумился он, — пока она не назовет тебя черной образиной».
После того как Сару выбрали на роль Спящей Красавицы, я вложил всю свою душу в работу над ролью Принца. Если на предыдущих отборочных конкурсах я декламировал смело и с пафосом, то теперь мне не было ровни. Если раньше я приставал к маме во время репетиций дома, то теперь я ей до смерти надоел. Да, и я стянул у сестры банку пальмеровского крема для отбеливания кожи.
