Когда они шли двором к дому, он чувствовал, что походка у него нетвердая. В вестибюле, прежде чем войти в лифт, он закурил вторую сигарету и затянулся, не выпуская дым изо рта.
Он позвонил, и, когда Элизабет отворила дверь, девочки повернулись к нему и поблагодарили его. Он вынул сигарету изо рта и поцеловал их. Элизабет улыбалась. Если бы только она пригласила его войти в дом и дала бы ему выпить, тогда не надо было бы остерегаться запаха спиртного. Он готов был поклясться, что улыбается она так же, как три недели назад.
— Можно мне войти? — спросил он, не удержавшись.
— Войти? — Улыбка все еще не исчезла с ее лица. Она смотрела на него очень пристально.
— У меня, собственно, гость, — сказала она, отступая назад, в переднюю. — Но входи. Пожалуйста.
В гостиной она познакомила его с Ричардом, который оказался, как он и предполагал, темноволосым. В гостиной все было почти как прежде.
Ричард предложил пойти и уложить девочек спать. Она кивнула. Ричард вышел.
— Ну так что?
Он стоял, держа в руке знакомый ему зеленый бокал, и смотрел на нее.
— Я ничего не имею против Ричарда, Элизабет. По-моему, это твое право.
— Мое право?
— Поскольку твой роман длится уже шесть недель…
— Ты пьян.
— Я, собственно, не пьян, — сказал он. — Я, собственно, трезвый. Ко дню нашего рождения, Элизабет, у вас все будет кончено. Двадцать первого апреля мы устроим семейный чай.
— Что ты несешь? О чем ты?
— О нашем будущем, Элизабет. О нас с тобой и о наших детях.
— Сколько же ты выпил?
— Мы хотели посмотреть «Сто одного черногорца», но это нигде не шло.
— И тогда ты напился. Ты проводишь с ними всего несколько часов, и тебе обязательно надо напиться…
— Я не пьян, Элизабет.
Он прошел по комнате, стараясь ступать твердо. Бросил на нее вызывающий взгляд. Налил себе джина с соком лайма. Он сказал:
— У тебя есть право на роман с Ричардом. Я это признаю.
— Право?
— Я люблю тебя, Элизабет.
— Ты любил Диану.
— Чтобы я тебя не любил, так никогда, не было. Диана — это… это пустое место.
— Она разрушила наш брак.
— Нет.
— Мы в разводе.
— Я люблю тебя, Элизабет.
— Слушай, что тебе говорят…
— Я живу от воскресенья до воскресенья. У нас семья, Элизабет. Ты, я и они. То, что сейчас, нелепо. Нелепо готовить сандвичи с «Мармайтом» на ржаном хлебе, а с помидорами — на белом. Нелепо покупать меренги и в пятый раз смотреть «Сто одного черногорца», без конца влезать на башню Почтамта, так что нас тошнит от одного ее вида, и смотреть на пьянчуг в Гайд-парке, и слоняться по Зоологическому саду…
