. Примером расстановки значений при определении феномена личности может служить характеристика, данная Робеспьеру одним из его современников: «
Узкий кругозор, желчный темперамент, упрямый характер, завистливая личность».
Однако хотя подобные метафоры понимаются всеми вполне однозначно, любой шаг в направлении от них к научным дефинициям, как правило, заканчивается безрезультатно. Иррациональная природа феномена личности не позволяет этого сделать. Строго говоря «нравственный закон в людях», как заметил И. Кант, подобен «звездному небу». Мы исследуем космос (безусловно, объективно существующий), навязывая ему наши представления о пространстве и времени в зависимости от тех задач, которые практически решаем. Иными словами, создаем условную модель непознаваемого в принципе. Также и в отношении личности. «В своей трактовке каждой теории мы исходили из того, что этв теория имеет отношение к любому из нас. Например, работники, получающие почасовую оплату, могут обнаружить, что концепция подкрепления Б. Скиннера проливает свет на их поведение на работе, однако сомнительно, что чтение Скиннера поможет им пнять, почему они посещают религиозные службы. Здесь скорее будут полезны сочинения К. Юнга, посвященные роли символов в значимости «я». Таким образом, в различные периоды времени и в разных сферах нашей жизни каждая теория способна стать для нас руко водством, просветить нас или внести ясность в какой-либо вопрос» – писали Р. Фрейджер и Д. Фейдеман в своей фундаментальной работе «Личность». И поскольку наша тема – «проблемное детство», было бы логично сосредоточить вни мание на том, что нас, собственно говоря, интересует. А именно, на спонтанности, побуждающей нарушать запреты.
Вообще-то склонность это делать свойственна природе человека. Но у каждого выражена по-разному. Дети вредничают соответственно силе характера и темперамента. Рождение личности в подростковом возрасте манифестирует бурным всплеском делинквентности, чему никто не удивляется. В дальнейшем обыватель в повседневной жизни ограничивает свои амбиции нарушением запретов в интимной жизни. Недаром сексуальная революция, разрешившая «делать все как нравится» на публике (с экрана и страниц журналов), сдвинула мотивы массового отклоняющегося поведения в направлении беспорядков по любому поводу и безмотивной жестокости самых, казалось бы, заурядных людей. Но у некоторых людей эгоистическая спонтанность по силе и упорству превосходит социально приемлемые рамки.
