Короче – нам аккуратно, но постоянно намекают: дон Хосе – не злодей. Не негодяй.
Старается поступать по-человечески. Договариваться с жизнью по-хорошему. Положительный.
Стал бы отличным офицером – или, действительно, полезным предпринимателем в Южной Америке, – если бы не то роковое утро.
«И, взяв цветок акации, который она держала в зубах, она бросила его мне – щелчком, прямо между глаз».
Хамелеоны охотятся так: со скоростью молнии (точнее – за 0,05 секунды) выбрасывают язык, снабженный ловчей присоской, – буквально стреляют им в жертву.
«Сеньор, мне показалось, что в меня ударила пуля…»
Между прочим, ради этого магического жеста Мериме принудил Кармен поступить на фабрику. Только чтобы она пульнула в дона Хосе цветком. На площади перед воротами это выходило как-то естественней, чем в переулке, – и наплевать, трижды наплевать: что Кармен ни к чему грошовая зарплата; что, целый день находясь на рабочем месте, координировать акции шайки контрабандистов крайне затруднительно, пока мобильная связь не изобретена; и что никогда – никогда – никогда – никогда Кармен не пойдет на работу! Не вольется в коллектив. Не подчинится трудовой дисциплине. Не такую Мериме ее выдумал. Не на такую напал. Не для того она создана, чтобы сажать капусту или обрезать кончики сигар.
Кармен – отрицательная.
Из-за чего они всю дорогу и ссорятся. Каждый раз, когда он пытается что-то сделать, как положено положительному, – ее словно бьет электрическим током.
«– Мне пора в казарму на перекличку, – сказал я ей.
– В казарму? – промолвила она презрительно. – Или ты негр, чтобы тебя водили на веревочке? Ты настоящая канарейка, одеждой и нравом. И сердце у тебя цыплячье».
Он не соглашается пропустить контрабандистов через пролом в городской стене. Кармен говорит: как хочешь; раз ты такой несговорчивый, обращусь к твоему командиру; пересплю с ним – небось, решит вопрос.
Дон Хосе сдается, уступает. Поздно. Незачет.
«– Я не люблю людей, которых надо упрашивать, – сказала она. ‹…› А вчера ты со мной торговался. Я сама не знаю, зачем я пришла, потому что не люблю тебя больше».
Потом она таки приводит к себе офицера. И дон Хосе, вместо того чтобы немедленно и потихоньку, как подлый трус и сутенер, слинять – нарывается на сабельный удар и наносит ответный. Что же Кармен?
«– Глупая канарейка! – сказала она мне. – Ты умеешь делать только глупости…»
Вот она советует ему подвести Гарсиа Кривого – ее, между прочим, в некотором роде мужа – под пулю англичанина. Дон Хосе решительно отказывается:
