Но Ник Каррауэй и есть подросток, когда дело доходит до истинного жизненного опыта и истинных моральных испытаний! Он – продукт благополучного среднеамериканского протестантского общества, которое уверено, что христианские этические ценности совпадают с гражданскими законами (его внучатый дядя законно покупает рекрута, чтобы тот проливал за него кровь, пока он делает деньги), и потому совершенно не готов адекватно реагировать на соблазны, которые открывает перед ним реальная жизнь на Восточном побережье. Ближе к концу книги Джордан Бейкер говорит ему: «Ты как-то сказал, что плохой водитель вне опасности только до момента, когда он попадает на другого плохого водителя. Что ж, я встретила другого плохого водителя, правильно? Я имею в виду, с моей стороны было беспечно так неправильно судить о тебе. Мне казалось, что ты честный и прямой человек. Я думала, что ты втайне гордишься этими своими качествами». На что Ник характерно для себя отвечает: «Мне тридцать. Я на пять лет старше того возраста, когда люди лгут себе и называют это честью».
Джордан Бейкер бесчестна по природе, ей и в голову не придет засомневаться, сжульничать ли во время турнира игры в гольф, но в отношениях с Ником она честна, и его образ тут изрядно проигрывает… Впрочем, проигрывает ли? Нику в этот момент безразлично, что он скажет Джордан, он с ней покончил, он покончил со всеми, кто так или иначе был причастен к смерти Гэтсби – так или иначе предал Гэтсби. Но это-то я и имею в виду: что никакие женщины не вызывают в Нике те чувства, даже страсти, которые вызывает только один человек в романе – стопроцентно аморальный жулик по имени Гэтсби. Вот почему Ник почти бессознательно повторяет о себе все протестантские стереотипы: личность Гэтсби так его очаровала, а смерть Гэтсби так поразила, что ему теперь безразлично, что говорить.
Ник Каррауэй – странный персонаж. Протестант со Среднего Запада – это только одна сторона его существа, другая же состоит в том, что он, в лучших традициях католицизма (Скотт Фитцджеральд происходил из ирландских католиков, не так ли?), романтический мечтатель. Но странность не в этом, а в том, насколько эти две части сосуществуют в нем не просто по отдельности, а как бы не признавая одна другую. Именно так сосуществовали в творчестве Фитцджеральда поэзия и проза – без осознания, насколько они жанрово разны и насколько их сочетание вредит друг другу, разбивает цельность произведений, насколько его поэтические порывы, выраженные через прозу, вдруг оказываются нелепо претенциозными и безвкусными… совсем как его герой Гэтсби.
