Ах это слово: счастье! В Феллиниевом «8 ½» протагонист, которого играет Мастроянни, жалуется кардиналу, что он несчастлив. «Почему ты думаешь, что должен быть счастлив?» – спрашивает кардинал, как и положено всякому католическому прелату. Декларация независимости была не только дерзостной, но и рискованной пропозицией. Она была как меч о двух лезвиях, выкованный из конфликтующих материалов – духовности (морали) и материи (обогащения). Эти две составляющие неловко тлели бок о бок столетия и столетия в христианской Европе, но только в Америке они, как части разбитого Вотаном меча Зигмунда, были брошены в плавильный котел могучей рукой американского Зигфрида и приняли форму совсем иного клинка.
«Великий Гэтсби» и есть глубоко иронический американский роман об этом конфликтующем клинке. Гэтсби – мафиозо, и хотя мафиозо – это итальянское слово, он американский мафиозо. Даже его шеф Вольфштин, который разговаривает в точности так, как разговаривали бандиты в рассказах Бабеля до него, уже не одесский, а чисто американский бандит. Никакому одесскому (или, скажем, итальянскому) бандиту не смогла бы прийти в голову безвкусная идея носить запонки, сделанные из человеческих зубов. Никакая континентальная (одесская или итальянская) литература не смогла бы произвести роман о бандите на манер «Великого Гэтсби», и вот хотя бы почему. Подкуп Вольфштином «мировых серий» (финала бейсбольного первенства) принимает мифические пропорции, но недавно я прочитал про торжествующую реакцию итальянских болельщиков какого-то клуба: мы выиграли, несмотря на то что судья был куплен противоположной стороной! Купленный судья – это нормальное для них явление, точно так же как это было когда-то в моей молодости в Одессе. С одной стороны, моральные идеалы наших (итальянцев и одесситов) находились на куда более низком (и потому реалистическом) уровне, чем в протестантской Америке, а с другой стороны, мы слишком укоренены семейно, чтобы превращаться вдруг в одиночек между небом и землей, как это сплошь да рядом случается в индивидуалистической и бескорневой Америке. Мафия в Италии, как застарелый ревматизм или геморрой, – явление неприятное, с которым, однако, привыкают жить. Проблема мафии может вдохновить там на неореалистический фильм или натуралистический роман, но ни в каком варианте на символическое произведение о неправильности жизни в целом. В поп-культуре современной Америки фигура бандита и жулика романтизируется так, как она романтизировалась только в далекие времена европейского плутовского романа, а мафия действительно приняла иные размеры, чем у себя на родине… Именно
