Дылда с девицей под мышкой был уже у входа в вагон, двери этого вагона захлопнулись перед самым носом Ратмира Григорьевича, и поезд с распроклятым ушным донором на борту укатил в сторону «Площади Мужества».
Взбешенный бизнесмен тут же, на «Лесной», именем Усатого Существа, обменял дылдины уши на первые попавшиеся, подростковые, лишь бы поскорее избавиться от кольца. Потом уже, не будучи вынужденным таиться и прикрываться нелепо, помотавшись по нескольким вагонам, он нашел то, что требовалось: великолепные взрослые, нужной формы и размера, чистые, без единого волоска, розовые офицерские уши. Приобретя их у артиллерийского капитана, бизнесмен катил за ним аж до самой «Владимирской», покуда не убедился, что уши хороши не только внешне, но и обладают острейшим слухом.
На переходе с «Владимирской» на «Достоевскую», сыскав малолюдный угол, бизнесмен извлек из кармана зеркало, осмотрел лицо и понял, что ему повезло. Армейские уши удивительным образом гармонировали с бровями и глазами секретарши. Но тем более неказистой выглядела теперь центральная лицевая полоса от носа до подбородка. Наиболее ответственная часть лица.
Ратмир Григорьевич уже взял себя в руки, отвергнув всяческую спешку и опрометчивость. Печального стартового опыта бизнесмену было вполне достаточно. Переигровки не существовало. Любой обмен уже исключал возможность возврата к былому. И прав таракан, прав благодетель: не вздумай приобретать чего-нибудь, слишком чуждого былому. Кто тебя узнает потом, присобачь ты себе совершенно неожиданный нос, будь он хоть трижды греческим. «Лучшее, но схожее с прежним» — вот формула твоего поиска, Ратмир. Трудная, говоришь, задача? Не спорю, трудная. Но вполне выполнимая при этаком выборе. Выбор-то какой! — возликовал бизнесмен, вновь осознав безграничность волшебных возможностей. Нос да подбородок, а рот — свой.
Рот замене не подлежал, поскольку даже Ларисе, той самой студентке из параллельного потока, нравились красивые очертания губ отвергнутого ухажера.
Задача, однако же, оказалась воистину тяжкой. Ратмир Григорьевич отмахал всю Кировско-Выборгскую линию и Московско-Петроградскую в оба конца, то и дело пересаживаясь из вагона в вагон, а также оббегая рысью станции, обшаривая взглядом публику, и — ничего подходящего. Единственный более или менее приемлемый подбородок попался ему в «Автово», но принадлежал он дремлющему алкашу, такому задрипанному, что брезгливый коммерсант на обмен не решился.
