Утюжит волны песка,
Иоанн замечает жука…
— Съешь меня, — говорит жук, — чем я хуже твоих акрид?
Я, — говорит, — точно ангел, чешуекрыл,
Жесткокрыл я, — говорит, — меднообут, рогат…
Я, мол, сюда летел над страшной водой,
Волны лизали мои надкрылья, ветер трепал,
Звездная соль, — говорит, — блестит на моих крылах…
— Вижу, — говорит Иоанн, — грозен ты и красив,
Смертен и слаб, фасеточен и умен…
Еще я вижу, как вдалеке встает
Чудный город, в который нам нет пути,
Белые камни, плющ ползет по стене,
Ветер шумит в оливах, лижет траву…
Третью ночь я вижу его во сне,
Третий день он мерещится наяву…
Извини, — говорит, — голова у меня болит,
Шея болит вот здесь, должно быть, ее отлежал
Вон на том жестком камне, не волнуйся, это пройдет,
Соль разъела глаза, — говорит, — язык мой распух…
Видишь, — говорит Иоанн, — солнце ушло в зенит,
В огненных спряталось облаках,
Страшно мне, — говорит Иоанн, — что-то в ушах звенит,
Точно браслеты на чьих-то тонких руках.
Что я теперь скажу, как я теперь смогу,
Как я теперь пойду с таким-то звоном в ушах?
Жук говорит, — Ничего, вот я перед тобой,
Ты подкрепи себя, а потом пойдешь,
Вон, говорит, твой посох подле камней,
Кто же, кроме тебя, не побрезгует мной…
— Да, — говорит Иоанн, — в общем, оно все так…
Только ты знаешь, лучше еще чуть-чуть
Здесь я побуду, попробую-ка вздремнуть,
Может, оно пройдет, знаешь, по вечерам
Тут не так уж и плохо, вот только этот хондроз…
Надо б не камень под голову, а песок.
Иоанн говорит, — Закроем этот вопрос.
