– Ну, в семье как? – спросил Андрейченко. – Старший брат руководит младшим. Это по уму.
– В тайге еще неизвестно, кто старший, кто младший, русский или тунгус, – сказал Шустов.
– Согласен с замечанием, – тут же подхватил милиционер.
Андрейченко махнул рукой.
– Как не маракуй, а цепь в слабом звене рвется. Тунгус слабое звено. И всегда будет рваться… пока совсем не исчезнет. И не такие они уж простые. Вон Кешка. Своего не упустит. Хитрый. Почему с нами не пошел? Соответствующе… – Лесничий поднял палец вверх. – А тебе что, совсем не попадались преступники-тунгусы? – вдруг спросил он Семенова.
Семенов пожал плечами. Сидел он снова в одной майке.
– Ну, пару раз случались какие-то мелкие разборки по пьяной лавочке, мордобитие там, стрельба в воздух. Самоубийство было. Хотя и неизвестно еще, может, несчастный случай. А это первое такое дело.
Андрейченко кивнул, жуя.
– Да, их-то самих мало, соответствующе.
– И на одного, похоже, еще меньше, – заметил Семенов, очищая ложку мхом, принесенным Шустовым специально для этого с лиственниц.
Андрейченко нахмурился и посмотрел в слепое оконце.
Пили чай.
– Ну, малость полежим, подождем, пока молоко это рассосется, – сказал Андрейченко. – Чтоб все ж таки видеть, чего вокруг делается. Кто знает. Может, проглядели. Он в скалы свернул или еще куда поблизости. Под берегом. За кедром.
– А если спуститься за перевал, куда выйдем? – поинтересовался милиционер.
Андрейченко ответил не сразу. Откусил сахара, сделал большой глоток черного дымного чая.
– На кордон тропа выведет, – сказал наконец.
– На Байкале?
Андрейченко кивнул.
– Но думаю, обогнать тунгус нас здесь не мог, – сказал он.
– Если по ночам не шел, – заметил Олег.
Андрейченко усмехнулся, взглянул на Шустова и ничего не ответил.
После завтрака Шустов сунул тетрадь за пояс и вышел. Он хотел отойти подальше, найти удобное место и пополнить дневник новыми записями. Дневниковые записи он начал вести в первый день своего путешествия на восток, в купе поезда, идущего в сторону Урала и дальше в Сибирь, к морю-озеру, о котором он почему-то мечтал с давних пор, со школьной скамьи. Притяжение некоторых мест земли необъяснимо. Какой-нибудь житель сухопутного города вдруг начинает думать о мореходке и северных или южных морях и в конце концов оказывается на палубе кораблика, штурмующего свистящие валы соленой воды. Другому снится какая-то степь рядом с рыжими предгорьями, и он не успокаивается, пока из своего города не отправляется куда-нибудь на Алтай или в Киргизию. Людей притягивают неведомые берега, города, чужедальние пространства. Валерке, с которым Шустов и отправился в путь почти год назад, почему-то по душе Канада, и он бы, конечно, предпочел оказаться на берегах Онтарио, но – куда там! А какому-нибудь канадцу не терпится получить визу и побывать на Байкале. Канадские киношники, кстати, и приехали сейчас в заповедник, снимают документальный фильм. А Валерка… Валерка уже забрит. «Интересно, куда попал служить?» – думает Шустов, подходя к лиственницам.
