Этим же законом надо
запретить всяким фиглярам от искусства, называющих себя режиссерами и сценаристами, при экранизации русских народных сказок вносить в них какую-либо словесную отсебятину и интерпретировать тексты по мере своей подлости и морально-нравственной опустошенности. Многие экранизированные сказки настолько искажены, что их противно смотреть и слушать. В годы моего детства
я испытывал непередаваемое блаженство от слушания, чтения и проникновения в тайные и многогранные смыслы русских народных сказок. Многое забыто, а вот то непередаваемое волшебство русских народных сказок навсегда запечатлелось в моей памяти. Советская школа тоже не баловала нас изучением русских народных сказок. Как ни странно, но блаженное таинство народных сказок я познал не в школе, а в уличной компании деревенских подростков.
Летними вечерами, после того как взрослая молодежь заканчивала общую гулянку с частушками и плясками под баян или гармошку, мы – подростки, запасались семечками и яблоками с ближайших садов и огородов и усаживались в тесный кружок в какой-нибудь копне сена, которые были практически у каждого деревенского двора, где водили домашнюю скотину. В нашей деревне не принято было со стороны родителей ограничивать время нашего пребывания на вечерней и ночной улице. Мне и моим сверстникам было в то время лет по 10–11. Но был в нашей компании один удивительный и уникальный мальчик по имени Саша Синельников. Он был на один или два года старше меня, а его уникальность заключалась в том, что он помнил наизусть множество русских сказок и мог рассказывать их с удивительным искусством настоящего артиста. Когда Саши с нами не было, то наши посиделки надолго не затягивались. Подражая взрослым, мы матерились и вспоминали какие-нибудь смешные истории или пересказывали скабрезные анекдоты, услышанные от взрослых. Все это быстро надоедало. Прикончив семечки и яблоки, полюбовавшись ночным небом и составив планы на следующий день, мы дружно покидали теплый и почти домашний уют скошенного сена и расходились по домам. Когда Саша был с нами, то поудобнее рассевшись в копне и зарывшись в сене, мы просили его рассказать какую-нибудь сказку. Когда он начинал говорить, то мы как будто растворялись из настоящего и переносились в далекое сказочное и волшебное прошлое. И ночная темнота, и небо, усеянное яркими звездами с огромным поясом Млечного пути – все приобретало другой смысл и становилось сказочным и волшебным. Мне непонятно, каким образом Саша наизусть заучил такое множество сказок? Несомненно, он был талантливым самородком. Мы с упоением часа по
