Справа холодной грудой побеленных кирпичей торчала печка, и даже не верилось, что когда-то она была душой этого дома, дарила тепло и уют. На второй, мансардный, этаж вела деревянная лестница, но дед туда не пошел. Он пошел за печку, к своей бывшей кровати. Шел уверенно, то ли ощущая мое присутствие за спиной, то ли пробудившись от своего страха.
Ну не пахло тут бабайкой никак.
– Дедусь, – позвал я, – ты как?
И не удержался, подколол старика.
– Ну и где тут бабайка? – спросил я.
– Для меня бабайка – это отсутствие ожидаемого, – сказал дед, обернувшись, – Не наличие, а отсутствие искомого. Оно тоже может пугать.
Что ж, не такая уж непонятная мысль для меня, маленького старичка. Я впервые заметил, что глаза моего деда могут быть большими: будто они прятались раньше за веками, а теперь проявились, когда надо что-то искать.
– Надеюсь, ты понимаешь, Сережа, – сказал большеглазый дед, – как отсутствие может пугать.
– Вполне, – сказал я, вспоминая отсутствие денег, – Скорее всего, у нас общий бабайка. И самое забавное, что уж этот-то бабайка точно всегда с тобой.
Надеюсь только, что у него нет микрочипа в мочке уха. Общий-то общий, но в нашу компанию я бы его не хотел. Идея же деда мне понравилась: бабайка отсутствия, вот кто пугает свои вечным присутствием. Сидит в голове, и ты всегда носишь его с собой. Понятно, что с таким посетителем и искать никого не надо.
Наверняка наши микрочипы общаются, иначе каким образом дедуся меня так легко понимал?
– С собой, с собой! – засмеялся дед, – Поэтому ищем паспорт!
И продолжил хохотать, как никогда раньше не делал: всем телом, не только мимикой лица и ушами. Он трясся, размахивал руками, даже прыгал на месте, и наконец сел… ан нет, это он просто упал, поскользнувшись на, и без того раздавленном, стаканчике из-под кофе. Сев на пол, он виновато посмотрел на меня, мол, чего это я?
– Чей паспорт? Бабайкин? – осторожно спросил я деда.
– Мой! – оглушительно крикнул дед, а я подумал: не он ли и есть бабайка?
Только теперь до меня дошло, что он не смеялся, не трясся и не подпрыгивал. Всё это время он на самом деле пытался не упасть, но не получилось. Надо же, какой я оптимист: в дедовых подскоках узрел радость.
Лицо моего деда тем временем изобразило боль, и глаза, распахнувшиеся было в энтузиазме, вновь сбежали под прикрытие век. Лоб наморщился, приподнимая седину над собой. Уши тоже потянулись вверх, но до эльфа моему деду было далеко, они все равно остались вполне человеческими. Интересно, микрочип там не сдвинулся?
