– Нет, неправда!
– Да, так и есть! Никто никогда меня не полюбит!
– Полюбят, – говорю я. Но я вижу, что она мне не верит, и поэтому кладу руку ей на плечо и говорю: – Послушай, если бы я не был твоим братом, я бы тебя полюбил!
Даже не знаю, почему я сказал ей это, наверное, просто потому, что Карен добрая. Точняк, она всегда была добра ко мне, и она угостила меня пиццей, да, угостила. Когда ужасно одиноко и Джинти не разговаривает, хорошо, когда рядом есть кто-то добрый. Точняк.
Карен смотрит мне прямо в глаза и говорит:
– Пусть это тебя не останавливает… то, что ты мой брат.
Ее лицо сделалось совершенно серьезным, и мне это не нравится.
– Но у меня… то есть…
– Так ведь никто не узнает, Джонти. Если ты сделал что-то и это твой секрет, о котором никто больше не знает, это не считается плохим поступком. Как это может быть плохим поступком, если это не приносит никому вреда?
– Не считается…
– Не считается, если никто не знает. Да и кто может узнать? Кому это навредит? Мама спуститься не может. Никто не узнает. В этом-то и вся прелесть, Джонти! Никто не узнает!
– Никто… никто, точняк…
– Мне нужен парень. С тех пор как я растолстела, Брайан больше не заходит. Но ведь, оттого что я растолстела, я не перестала хотеть, Джонти…
– Не перестала…
Итак, мы перебираемся на диван, и Карен говорит:
– Только мы должны делать все очень тихо.
– Хорошо, – говорю я.
Мой грязная маленькая пипка с шишкой на конце уже затвердела, и Карен, расстегнув ширинку, берет ее в руку. Только делает она это не так мягко, как Джинти, и мне это не нравится.
А потом, с таким страдальческим выражением лица, она говорит:
– Давай, засади мне как следует, черт побери!
Я уже не рад, что ввязался, точняк, но, судя по всему, у грязной пипки другое мнение на этот счет, и Карен уже задирает юбку и снимает трусики, ее большие ляжки трясутся, как два дерущихся младенца. Я не хочу, чтобы она поднимала шум, ведь наверху лежит мама, поэтому я решаю просто быстро с этим покончить, да, я снимаю брюки и пытаюсь найти во всех этих жировых складках женскую дырку для секса. Это не так-то просто, совсем не как с Джинти, моей малышкой Джинти, но я выгибаюсь назад, толкаю, и Карен говорит:
– Не нужно меня целовать, Джонти, это же просто отвратительно, лучше сожми меня, сожми со всей силы… трахни меня, Джонти!
– Ага… – Я смотрю на кучу грязного белья на стуле, который стоит возле дивана, толкаю и сжимаю…
– Вот так, Джонти… у тебя сильные руки и большой член для такого маленького и худого парня… сильнее…
