— Лёва, иди сюда! — позвала Лулу. — Зачем ты приехал?
Но музыка продолжала литься из-за закрытой двери. Через секунду дверь распахнулась, и в лунной россыпи «Лунной сонаты» из гостиной вышла Оленька в белом платье. Родственники затаили дыхание — на шее у нее была неплотно затянутая петля из толстой бельевой веревки, свободный конец которой обвивался вокруг ее осиной талии. В тот же миг фортепиано смолкло и сменилось скрипичным рыданием похоронного марша Мендельсона, а за спиной сестры появился играющий на скрипке Лёва.
— Дорогие мама и папа, я приглашаю вас на свою свадьбу, мы с Мишей обвенчались в церкви, и это уже нельзя отменить. Меня теперь зовут Ольга Книппер-Чехова.
— А-а, так это ты выпустил сестру из ее спальни! — рявкнул Константин и стал подниматься со стула. Он наконец нашел, на кого направить свою ярость. Но ему не удалось добраться до непослушного сына, его остановила Оленька:
— Если вы меня не отпустите к моему законному мужу, я покончу с собой!
— Не дури! — начал было Константин, но Владимир перебил:
— К чему такие крайности, Оленька? — пропел он мягко, как на репетиции «Евгения Онегина». — Никто тебя тут не держит, можешь ехать к своему законному супругу.
— Это ты говоришь, дядя Вова, а мама и папа меня заперли и не отпускают.
— Раз я говорю, значит отпустят!
И они ее отпустили. Что им еще оставалось делать? И ее уже до конца дней будут звать Ольга Книппер-Чехова.
Миша встретил Оленьку на вокзале, хотя Книпперы постарались, чтобы он не узнал об ее приезде. Однако кто-то — кто бы это мог быть? — отправил Мише телеграмму с номером поезда и вагона. Это мог быть кто-то из слуг Книпперов, всегда любивших Оленьку, или Лёва и даже дядя Володя. Как бы то ни было, Миша ждал Оленьку на перроне с букетом роз. Увидев его, Лулу, сопровождавшая дочь из Санкт Петербурга, резко побледнела — она рассчитывала увезти Оленьку в крепость Книпперов на Пречистенском бульваре, чтобы оградить ее от новоявленного мужа. А теперь Миша стоял перед ней и протягивал Оленьке алые розы. И Лулу отступила — делать нечего, Оленька — его жена. Сколько раз потом Лулу проклинала себя за слабость, которую проявила на перроне, — если бы она остановила тогда дочь, вся их жизнь сложилась бы иначе.
Всю дорогу из Петербурга в Москву Лулу пыталась обиняками выведать у Оленьки, не беременна ли она. Но та не понимала намеков матери — она была так наивна, что не знала, от чего бывают дети. Убедившись, что дочь не беременна, Лулу неохотно отпустила ее с Мишей в квартиру на Патриарших прудах, не представляя себе, какой тернистый путь предстоит пройти дочери.
