Вот я стою на улице с автоматом:
это – война.
Война как способ любить.
Брат мой,
мы были из тех, кто всегда играет,
тех, кто даже сквозь ад проходит легко.
Только волчата ведают путь до рая –
прямо, налево, в небесное молоко.
Брат мой,
мне кажется, мы с тобой доигрались,
мы говорили – пускай после нас потоп,
что-то уже позади – переход, кризалис,
ливни и
что потом? –
ничего потом.
Брат мой, в самых отчаянных мясорубках
выживут те, кто идёт по жизни смеясь,
было бы пиво,
кофе,
хорошая трубка –
брат мой, такими были и ты, и я.
Брат мой, когда выгорают вечные дети?
Где, на каком моменте перестают
вечно швыряться деньгами, бродить по свету,
попросту устают?
Брат,
нас просеяло через такое сито,
тех, кем мы были раньше – и не зови.
Брат мой, не верь, не бойся и не проси,
да
это отлично подходит
и для любви.
Брат мой, послушай: мы были ветром и мёдом,
солнце над трассой и у дороги пыль.
Рыжая девочка приникает к гранатомёту,
вскакивает в бронированный автомобиль.
Бьёт по глазам отчаянный белый свет.
Доброй дороги.
Привет.
Лето кончается – это значит, что будут идти дожди,
смывая пыль, и листву, и всё, что случалось прежде,
размывая дороги сзади и впереди,
отдаваясь болью глухой в костях и груди,
но послушай меня, мой свет, послушай, не уходи:
я буду говорить тебе о надежде.
Вокруг нас рассыпается всё, размывается свет и
звук
(возьмите меня на руки! согрейте меня, утешьте!),
всё, за что хватаешься – оно уходит из рук,
но послушай меня, мой свет: держи спасательный
круг,
я буду говорить с тобой о надежде –
на дорогу в лесу, что пахнет соснами и смолой,
на рассвет над новой землёй,
ангела с бензопилой,
на то, что всё это вокруг – устанет ржаветь,
мертветь,
на то, что небо перестанет дождём реветь,
из руин и воды поднимется твердь,
и цветы её будут под солнцем
светиться и розоветь.
Если пройти по этой улице в таком же солнечном сентябре,
если присесть на нагретом камне,
будет так же солнце светиться в каплях смолы на коре,
город обнимет морщинистыми руками.
Есть простые вещи, актуальные в каждом из дней:
осенью вода и воздух становятся холодней,
не оставляй открытой форточку, не стой на ветру,
и –
я буду любить тебя, пока не умру.
Раскрываешь себя, как ладонь, протягиваешь – держи.
Гром ворочается над степью, как старый волк.
Ты сидишь над огромной пропастью,
затерянная во ржи.
Если кто с тобой говорил, то давно умолк.
Эта осень жмёт на тебе в плечах,
сдавливает в груди,
это не с кем говорить – молчат и ангелы, и демоны,
