— Какого дьявола ты здесь? — рявкнул он.
Я поднялся и стал показывать. Свитер, шапка, комбинезон. Верхняя рубашка. Нижняя Рубашка. Одеяло. Ботинки. Прорезиненные штаны. Пеленка.
— Нам придется признать предусмотрительность Люси, сохранившей эту пеленку. Служанки долго не было, а няню она нашла только на следующий день. Должно быть, пеленку Люси выстирала сама. Метки прачечной или магазинные ярлыки отсутствуют. Свитер, шапка, комбинезон и ботинки имеют фабричную марку, но я не думаю, что это может помочь. На одном предмете имеется кое-что, что может пригодиться. Но если вы сами не обратите внимания, то не стоит об этом и говорить.
Вулф подошел к сделанному для него на заказ креслу и сел.
— Служанка и кухарка?
— Мы встречались. Они вышли из игры. Хотите подробности?
— Нет, если у тебя нет сомнений.
— Нет. Конечно, если мы потерпим неудачу во всем остальном, то можно будет еще раз их проверить.
— Что еще?
— Во-первых, есть живой ребенок. Я сам его видел. В вестибюле нет ничего необычного: двери без замка, наверх недуг только четыре ступеньки, любой мог зайти и выйти.
Было бы напрасной тратой нашего времени и денег клиентки пытаться найти входившего туда человека семнадцать дней назад. Я не беседовал с женщиной, убирающей в доме, так как она была нанята через агентство только на следующий день. В детской, которая раньше была гостиной, прекрасный турецкий ковер. Вы знаете, что все о коврах мне известно от вас, а все о картинах — от мисс Роуэн. В гостиной — Ренуар и, кажется, Сезанн. Клиентка пьет джин Фоллансби. Я с ней в плохих отношениях, так как забыл, что она Армстед, и немного побогохульствовал. Думаю, она отойдет.
— Что значит «побогохульствовал»?
— Она задела мою руку, и я пролил джин на брюки.
Он внимательно меня разглядывал.
— Ты бы лучше рассказал поподробнее.
— Нет необходимости. Я доволен.
— Несомненно. У тебя есть предложения?
— Да, сэр. Дело выглядит довольно безнадежным. Если мы ничего не добьемся, то через пару недель вы сможете рассказать ей, будто обнаружили, что это мой ребенок. В вестибюль положил его тоже я, и если она выйдет за меня замуж, то сможет оставить его у себя. Что же касается матери, то я могу просто...
— Помолчи.
Так или иначе, я все еще не решил, как трактовать вопрос о матери. Шеф взял свитер и осмотрел его. Я сидел скрестив ноги и, откинувшись на спинку стула, наблюдал. Он не вывернул свитер наизнанку, значит осмотр был предварительный, и Вулф еще вернется к этой вещи. Он положил её и взял шапку. Когда дошел до комбинезона, я стал наблюдать за его лицом, но не увидел на нем никаких признаков удовлетворения. Я повернулся и протянул руку за «манхэттенскими желтыми страницами», бывшей «Красной книгой». Нашел то, что искал, в статье «Одежда для детей», которая занимала четыре с половиной страницы. Я потянулся к телефону, но отдернул руку. Возможно, патрон мог обратить внимание на это обстоятельство при вторичном осмотре. Нужно было дать ему этот шанс без подсказки с моей стороны. Я поднялся и прошел в холл, а затем наверх, в мою комнату, к телефону, стоящему у моей кровати, набрал номер и, конечно, получил то, что и ожидал. Никакого ответа. Я попытал счастья по другому номеру — женщины, которую знал, матери троих детей, но она не смогла мне помочь и сказала, что посмотрит на комбинезон. Итак, приходилось ждать до утра. Я вернулся в контору.
