— Наверное, не один час перед зеркалом репетировал, позёр! — с неприязнью подумал следователь и неохотно прислушался к монологу благотворителя.
— В современном мире счастье возведено в ранг главной жизненной цели. О том, как его достичь пишут чуть ли не научные трактаты, снимают фильмы, или, как я, организуют тренинги. Но я не учу людей быть счастливыми, а просто напоминаю о том, что каждый из вас когда-то знал и умел.
Вспомните себя в детстве, много ли вам тогда нужно было, чтобы почувствовать себя на седьмом небе? Найденная на улице безделушка, одобрение родителей, игры с друзьями, хлюпание по лужам — всё могло привести в восторг. Спустя годы, большинство из нас утратили этот мягкий, согревающий душу свет, идущий от сердца. Слишком много проблем и ограничений встретилось на пути, слишком больно била жизнь и уже не верится, что от неё можно ждать подарков, а не тумаков. Верно?
Присутствующие одобрительно загудели. Ромельский сверкнул грустной, понимающей улыбкой и продолжил:
— Но, поверьте, всё можно вернуть: и новизну чувств, и радость каждого дня, и даже почти угасший свет. Получилось у меня, получится и у вас. Впрочем, мне повезло: рядом всегда были люди, влюблённые в жизнь, для которых счастье — не цель и не наука, а естественное состояние души. Я называю таких светляками. Один из них — мой дед Лаврентий Игнатьевич — ветеран войны. Вернулся с фронта без правой руки, но я никогда не видел его сидящим без дела, ругающим жизнь или жалеющим себя.
Он, однорукий инвалид, сам восстановил разрушенный дом, до пенсии работал в колхозе трактористом, был лидером соцсоревнований, потом занимался огородом, возился с нами — внуками, очень любил читать и виртуозно играл на баяне. Ни одна свадьба в его родном селе не обходилась без участия однорукого музыканта. И не только потому, что он хорошо играл, но и потому что был настоящей душой компании: веселил загрустивших, мирил поссорившихся, утешал отчаявшихся. Его все уважали, шли за советом и поддержкой, а я любил расспрашивать о войне. О том, как удалось выжить и не сломаться за те ужасные четыре года.
Он рассказывал, что каждый день начинал с благодарности за то, что всё ещё жив, что живы близкие товарищи, что на месте ноги и руки, а потом — за то, что есть хотя бы одна рука. Тогда для меня это звучало дико. Сокровенный смысл и силу этого простого ритуала я понял лишь спустя годы, когда дедушки уже не стало. С тех пор каждое моё утро начинается с благодарности за то, что я проснулся, в отличие от тысяч других людей, чья жизнь прервалась. А вечером я благодарю за всё хорошее, что подарил мне этот день, и тогда следующий даёт ещё больше поводов испытать позитивные эмоции и сказать спасибо.
