— Чёрт знает, что! — ворчал взвинченный капитан, возвращаясь к прерванному занятию.
Он громко выругался, увидев, что забыл остановить запись. Придётся перематывать обратно.
— Что вы делаете? Что вы делаете со мной?! — лился из динамиков дрожащий, пропитанный слезами и глухим отчаянием, голос Ульяны Ремезовой.
Денис взялся за мышку, намереваясь отмотать время съёмки назад, но замер, услышав ответ похитителя:
— Гашу твой свет.
— Зачем? Почему?! Что я вам сделала?!
— Ничего. Ты — хорошая девочка. Но свет должен погаснуть, так нужно.
Аркадий Файль с силой сжал виски, пытаясь унять пульсирующую головную боль. Вечерний эфир только что закончился. В ушах до сих пор стоял, вызывающий тошноту звук жалких жиденьких аплодисментов. Это был почти провал, но сейчас рейтинги его не волновали.
Телеведущий медленно поднял лицо и встретился взглядом с собственным отражением в огромном зеркале гримёрки. Даже наложенный по всем правилам грим не мог скрыть, как мало сейчас за внешним лоском уверенности, дерзости, драйва (всего того, что нравилось в нём телезрителям), как много усталости, неуверенности и… страха.
Да, он боялся — неизвестности, бесконечности ожидания, неотвратимости потери. Сколько раз озвучивал подобные истории в своей передаче, а теперь сам — один из центральных персонажей драмы. Нина… где она сейчас? Как же ей, наверное, страшно маленькой! Увидит ли он её когда-нибудь… живой?
Дверь громко хлопнула, впуская непосредственное начальство, курирующее несколько спецпроектов, в том числе «Подноготную», в лице полного, краснолицего, похожего на Карлсона коротышки в белоснежной рубашке и брюках, поддерживаемых плотными кремовыми подтяжками. Николай Дмитриевич Климов был, мягко говоря, не в духе.
— Какого хрена?! — взревел он без предисловий. — Это твой худший эфир, ты в курсе?!
— У меня дочь похитили, ты в курсе? — вяло парировал Файль. — Я не могу сосредоточиться ни на чём другом!
— Так почему не обвинил Борисова, как собирался?! Он ведь угрожал тебе! Нужно было вывести его на чистую воду! По крайней мере, сказать об угрозах. Всё лучше того жалкого блеяния, что ты выдал!
— Да не он это, — вяло отмахнулся Аркадий. — Не он. Следователь мне запись показывал — Нина не первая, до неё уже были похожие эпизоды.
— Так это что же… маньяк? — охнул Климов, сразу перестав возмущаться, и присел на кожаный пуфик перед противоположным зеркалом. — Тоже девочки?
— Девочка. Одна вроде бы… пока.
— И что с ней случилось?
