Прошла неделя с тех ужасных событий. Флавио давно покинул этот мир, но каждую ночь Амадео просыпался от кошмаров, в которых похищение и месть сплетались самым ужасным образом. Однажды он вскочил от страшного видения: пальцы его вжимались в шею Флавио с неимоверной силой, тот хрипел, плевался и пытался ругаться, но затем вдруг лицо его оплыло, как восковая маска, и превратилось в искаженное мукой личико Тео.
Амадео сжимал подушку, дрожа от ужаса. Тео мирно спал рядом — он теперь все время ночевал с отцом. Амадео протянул было руку, чтобы убрать упавшие на лоб сына волосы, но испуганно отдернул — ему почудилось, что его телом управляет кто-то другой, и он сейчас вцепится в горло мальчика.
Остаток ночи он провел в кресле у окна.
Тео оправился довольно быстро, и Цзинь мог только удивляться стойкости мальчишки. Единственное, от чего мальчик страдал — невозможность рисовать. Поэтому он погрузился в книги, по одной таская их из библиотеки. Зачастую папа помогал ему с выбором, который никогда не бывал скучным. Но так же, как и Амадео, по ночам он не мог спокойно спать. Только в спальне папы он чувствовал себя в безопасности. Цзинь считал, что со временем это пройдет.
Тео засыпал быстро, но Амадео подолгу ворочался, прежде чем его мог сморить сон. Иногда он, не в силах больше мять кровать, вставал и до самого утра листал какую-нибудь книгу, не запоминая ни слова из прочитанного. Даже чудодейственные успокоительные отвары Цзиня мало помогали — наутро Амадео выглядел так, будто пережил зомби-апокалипсис. Он и не хотел засыпать. Слишком уж реалистичными выглядели кошмары, слишком сильно его трясло после пробуждения.
Так больше продолжаться не могло.
Ксавьер кормил кота на крыше дома, когда в кармане завибрировал мобильник.
— Можешь приехать? — прозвучал в трубке бесцветный голос.
Он нашел принца в кабинете. Тео уже уснул, с ним на всякий случай находился Цзинь. В приглушенном свете портрет на стене казался особенно домашним и уютным, и Ксавьер в который раз поразился мастерству художника.
Сам хозяин сидел в кресле за столом. Перед ним лежал открытый «Портрет Дориана Грея» — эту книгу в бархатной красной обложке принц доставал только когда дела были совсем плохи. Рядом стояла едва початая бутылка виски и два стакана, в одном из которых на дне плескалась янтарная жидкость.
Кивнув в знак приветствия. Ксавьер сел напротив и, не спрашивая, разлил напиток. Амадео взял свою порцию, но едва пригубил. Он молчал, глаза смотрели сквозь стакан. Ксавьер не нарушал тишину, дожидаясь, когда принц сам начнет разговор.
