Владелец грамоты оказался русским эмигрантом последней волны. Еще школьником он участвовал в новгородских раскопках и по мальчишеской наглости оставил находку себе, а дома спрятал ее за фотографию семейного альбома и с годами забыл о ней. Потом в силу обстоятельств он эмигрировал в Германию, и, однажды, находясь в припадке ностальгии, взял в руки из захваченного с собой на чужбину семейного альбома старую фотографию и обнаружил под ней пропавшую берестяную грамоту. Он очень обрадовался, что сможет быстро поправить свое материальное положение и анонимно предложил грамоту на известный аукцион. Однако, узнав, что его грамотой еще до проведения аукциона интересуется некая мадам с ученой степенью из Швейцарии, он, совершенно неожиданно для сотрудников аукциона согласился послать ей ксерокопию с просьбой выступить в качестве эксперта и лишний раз подтвердить ценность товара, увеличив тем самым его стоимость.
Калерия послала владельцу свой отзыв, и между ними завязалась переписка, в результате которой утаенная грамота была приобретена профессором Шмерлоттом для Британского музея.
Драгоцнная увеличенная ксерокопия также прилагалась к рукописи. Я, все-таки, будучи медиком по образованию, как-никак сдавшим латынь, с чувственным удовольствием от глубины собственных научных познаний, прочитал: «Привет тебе, любезный брат! Я Антонио Либозатти из монастыря Клюни умираю. Прошу тебя передать мои записки папе Римскому. Я прошел всю Гардарику, но не нашел иоанитов. Я собрал коллекцию растений, камней, нарисовал здешних людей, выучил их язык и составил карту моего пути. Скажи клюнийцам и в Риме, что Атлантида существовала, ее называют здесь город Китеж. В Гардарике живут атлантические животные — кошки-катуты. Я узнал секрет их откармливания и уверен, что атланты тоже питались особенно, поэтому и достигали таких размеров. Я собрал местные рецепты кушаний и лечебных средств. Они очень хороши. Мои спутники покинули меня, поэтому все письма не отправлены. Любезный брат…»
На этом послание из XIII века обрывалось.
Я очень отчетливо представил себе брата Антонио и подумал, что, наверное, у нас его называли Антоном Любознатом. И не обижали, потому что считали юродивым, принимая акцент за косноязычие и посмеиваясь над его интересом к травкам и зверям. Эти записки оказались у князей Незвано-Варяжским, может быть, потому, что они приютили его у себя. А, может быть, и наоборот, запрятали в острог, заподозрив в этом странном для них человеке, шпиона? Но почему тогда спустя целое столетие княгиня Незвано-Варяжская ухаживала за его могилой?
