Великие шпионы | страница 16



Без двух минут десять я стоял, как было условлено, в конце посольского сада, возле сарая с инструментом. Ночь была совсем темная, хотя светили кое-какие звезды, и меня это весьма устраивало.

Было довольно холодно и совершенно тихо. Я даже слышал биение собственного сердца. Не прошло и минуты, как я увидел, что кто-то приближается ко мне. Я пытался хоть что-нибудь рассмотреть в темноте. Потом услышал его шепот:

— Это я, Пьер. Tout va bien?[3]

Мы молча прошли от сарая до здания посольства. Двигались быстро, и у него, видимо, было феноменальное зрение, потому что он ни разу не споткнулся в незнакомом месте, где было много ступенек. А может, это место ему знакомо? Никто не произнес ни слова.

Через темный холл мы прошли в мой кабинет. Когда я повернул выключатель, оба мы на мгновение были ослеплены.

Сейчас он совершенно не нервничал, в отличие от первой встречи. Видимо, он был в прекрасном настроении и полностью уверен в себе. Зато, должен признаться, нервничал я. Я вовсе не был уверен, чем это все может кончиться.

Он заговорил первым:

— Деньги есть?

Я кивнул.

Он опустил руку в карман пиджака и достал две катушки 36-миллиметровой пленки. Они лежали у него на ладони, но он спрятал руку, когда я потянулся к ним.

— Сначала деньги, — негромко произнес он.

Я подошел к сейфу и отпер его. Мне пришлось повозиться с цифровой комбинацией, видимо, из-за сильного волнения. Я стоял к нему спиной, что еще больше тревожило меня. Мне пришло в голову, что ему ничего не стоит ударить меня по затылку, схватить деньги и скрыться. В конце концов, в сейфе лежало двадцать тысяч фунтов, не говоря уже о других вещах, которые тоже представляли интерес для кого-то. Когда я наконец справился с замком и достал сверток, руки у меня слегка дрожали. Я рывком захлопнул тяжелую дверь, чуть не повторив ошибку Шнурхен, у которой при этом застрял большой палец.

Я обернулся. Он стоял на том же месте, не сводя глаз с неуклюжего пакета в моих руках. Лицо его выражало смесь любопытства и алчности.

Это был критический момент. Теперь я должен был сохранять твердость и не отдавать денег, пока не проверю, что же я покупаю. Развернув газету, я прошел к столу и начал пересчитывать деньги — громко и очень медленно. Он подошел ближе и считал вместе со мной, — я видел, как шевелятся его губы.

— …пятнадцать тысяч… двести пятьдесят… пятьсот… семьсот пятьдесят… шестнадцать тысяч…

И так до конца. Закончив считать, я снова завернул деньги в газету. Настал решающий момент.