Что же мешает Церкви отказаться от государственного «костыля», неужели ее пресловутая «косность» и только? Как ни странно это звучит, не только привычка и давние традиции пребывания «под государством», но и само государство. Именно государство должно, по справедливому замечанию М. И. Одинцова, «отказаться от искушения использовать те или иные религиозные организации для достижения своих прагматических целей как внутри страны, так и за ее пределами»[184]. Прежде всего сказанное относится к Православной Церкви. Желание вновь разыграть старую карту «союза» Церкви и государства есть продолжение далеко не лучших традиций синодального периода церковной истории. Разумеется, это делается с соблюдением необходимых приличий и традиций цивилизованного общества. Православная Церковь по закону не пользуется никакими дополнительными правами в сравнении с другими «традиционными» в России конфессиями.
Но проблема заключается не только и даже не столько в законе. Дело в традициях. На Православную Церковь, как на самую многочисленную конфессию страны, ныне опять смотрят прежде всего с идеологической точки зрения. Под каким углом смотрят — это уже другой вопрос. Коммунисты — под одним, монархисты — под другим, «демократы» — под третьим. Суть от этого не меняется. «Сергианство» вновь получает шанс себя проявить и утвердить, причем на выгодном фоне общего кризиса церковного сознания в секулярном мире. Не допустить такого развития событий — главная «политическая» задача Православной Церкви сегодня.
Я начал эту работу с напоминания о годовщине, прошедшей со дня кончины Святейшего Патриарха Сергия, констатировав, что страсти вокруг его имени так и не утихли: одни его осуждают и клеймят как самого завзятого «сервилиста», другие, наоборот, стремятся доказать, что его путь был единственным, другого просто не было дано. При этом ни те, ни другие (как правило) не отрицают выдающихся организаторских способностей Патриарха, его ума и многочисленных дарований. Вопрос ставится по-иному: во благо ли Церкви были эти таланты и выдающийся ум? Одни отвечают безусловно положительно, другие же, напротив, с этим не могут никак согласиться. Впрочем, никто не отрицает и явления, напрямую связанного с именем Патриарха Сергия, речь идет о «сергианстве». Как я уже говорил выше, во всем связывать Патриарха Сергия и «сергианство» нельзя.
Сергий был выдающимся человеком своего времени, крупным богословом и церковным администратором. Будучи глубоко верующим православным христианином, он прекрасно видел все недостатки, присущие синодальной Церкви последних предреволюционных лет, имел собственное мнение о том, как эти недостатки исправить. Он был яркой личностью. Но при этом не стоит забывать, что вокруг него также были яркие пастыри: и среди епископата, и среди иереев. Достаточно вспомнить имена митрополита Антония (Вадковского), учителя и наставника архиепископа Сергия; архиепископа Николая (Касаткина), «апостола Японии»; архиепископа (а в дальнейшем митрополита) Антония (Храповицкого); «молитвенника Земли Русской» протоиерея Иоанна Кронштадтского, Оптинских старцев и целый ряд других, чтобы понять — Сергий
