, — говорится в нем,
— то в общение его ни за что не принимать»
[158]. В данном случае гораздо важнее установления авторства приведенной фразы (по мнению катакомбников несомненно принадлежащей архиепископу Андрею) ее принципиальная непримиримость по отношению к Заместителю Местоблюстителя. Он — не только сервилист, но и лично безнравственный человек. С этих позиций не только объяснять, но и осуждать «сергианство» психологически проще и логичнее. Оно становится в значительной степени
плодом личного греха, совершенного Сергием. Он посягнул на то, на что посягать не имел никакого права.
Впрочем, у этого вопроса есть и другая сторона. Так получилось, что на нее обратил внимание не кто иной, как покойный ныне лидер РПЦЗ митрополит Филарет (Вознесенский)! В частном письме, адресованном некоему отцу Н., владыка много писал о «советской церкви». Упоминал он и о том, что после издания митрополитом Сергием «преступной Декларации» в СССР появилась Катакомбная Церковь, анафематствовавшая официальную конфессию «за ее измену Христу». Привел митрополит и пример стойкости соловецких узниц-монахинь, отказавшихся повиноваться богоборцам и, надеясь только на Бога, чудом спасшихся.
Какой же вывод следовал из всего сказанного? Митрополит Филарет высказал отцу Н. свое глубокое убеждение в том, что «если бы вся многомиллионная масса русских людей проявила бы такую верность, как эти монахини, и отказались бы повиноваться разбойникам, насевшим на русский народ — коммунизм рухнул бы моментально, ибо, — заявил владыка, — к народу пришла бы та же помощь Божия, которая спасла чудесным образом монахинь, шедших на верную смерть. А пока народ признает эту власть и повинуется ей, хотя бы и с проклятиями в душе — эта власть остается на месте»[159].
Следовательно, все дело в многомиллионной массе, предавшей веру предков. Но в таком случае митрополит Сергий, хотя и остается лично виновным, уже не может однозначно характеризоваться как «соблазнитель». Подобная констатация должна была вывести митрополита Филарета на вопрос о роли русского народа в случившейся трагедии Церкви, но вместо этого он обратил внимание только на лживость «сергианства», особо подчеркнув, что «вне Православия благодати НЕТ, а советская церковь лишила себя благодати»[160].
Итак, как видим, «Декларация» митрополита Сергия стала «чертой», разделившей православных христиан на два непримиримых лагеря: «поддавшихся искушению» и верное «малое стадо». Причем для последних было совершенно очевидно, что репрессии властей против «сергиан» никоим образом не снимают с них обвинения в «ереси». Как мог ответить на подобные обвинения Заместитель Местоблюстителя?
