. Проблем не возникло — вождь на всё «соизволил», Церковь была «нужна»…
У каждого времени — свои герои, играющие по неписаным правилам и в соответствии с установившейся в государстве политической традицией. Признаем: на первых порах Совет по делам РПЦ больше помогал, чем контролировал — такова была сталинская установка. Однако существовала ли в том нужда?
Сталин не был наивным человеком, он прекрасно понимал, что сергианский епископат никогда не выйдет из-под контроля, никогда не вернется к тихоновской «лояльности». Пригретый властью, он не посмеет даже претендовать на самостоятельность, по всем принципиальным вопросам следуя «генеральной линии». Прямое (публичное) вмешательство власти в подобной ситуации будет только во вред государству. Об атеистической стратегии на время «забыли»: поменялась «тактика». Надо будет (как, например, в хрущевские времена) — вспомнят молниеносно и начнут закрывать то, что совсем недавно открывали. Главное Сталин знал: с иерархией проблем не будет, она проверена и отобрана. Селекция проведена, бояться нечего.
Подчеркну: страх сделал свое «воспитательное» дело. Но кроме страха было еще и другое — сознательное стремление Патриарха Сергия любой ценой вписать официальную церковную власть в новый строй. Добился ли он своего? И да, и нет. Ценой политического сервилизма обновленческого «образца» церковная власть получила права гражданства, но гарантий — никаких.
Послевоенная история показала, что с годами государственное давление на Церковь лишь увеличивалось. Оправдывалась пословица «Отдашь палец, откусят руку». Неслучайно Патриарх Алексий (Симанский) на закате своих дней в приватной беседе с горечью признавал: «В начале моего Патриаршества в епископы я выбирал девять, а они (то есть советские органы) — одного, теперь они дают девять, а я подбираю одного»[148].
Власть могла влиять на подбор кадров, что вовсе не спасало эти последние от всевозможных чисток и репрессий. Яркие, сильные и самостоятельные клирики становились, скорее исключением, чем правилом. Их судьба зависела не от них. Ими играли, их заставляли делать то, что нужно власти, а если (вдруг!) почему-то они противились, их наказывали. Трагический пример изгнания в 1960 г. митрополита Николая (Ярушевича) «на покой» — тому трагическое доказательство.
Но вернемся к Патриарху Сергию. Можно ли назвать его создателем этой системы, подчинявшей церковное избрание архиерея политическим видам атеистических властей? Можно ли сказать, что его стремление всеми силами и любой ценой не допустить репрессий против епископата Русской Церкви, а также сохранить преемственность высшей церковной власти изначально было обречено?
