. Местоблюститель старался уверить власти в полной и безоговорочной лояльности Православной Церкви существовавшему строю и этим купить хотя бы относительное спокойствие, остановив молох религиозных репрессий.
Но проблема заключалась не только в заявленных словах — богоборчески настроенные власти их не особо ценили (кстати сказать, как «не оценили» слов митрополита Сергия многие православные общины Советского Союза, отослав обратно в Москву «Декларацию» о лояльности). За словом должно было последовать дело. «Кадры решают все», — любил, как известно, повторять товарищ Сталин. А он знал, что говорил. Конечно же, каждому времени — свои кадры, но это уже частности. Главное не в этом. Разумеется, использование кого-то сегодня не гарантирует этому «кому-то» жизнь завтра, но зато помогает решить задачу «текущего дня», заодно воспитав так необходимый для эффективного диктаторского управления страх.
Страх — великое оружие, само собой, если его умело использовать. Боящийся — уже несвободен, уже в капкане. Чем больше людей боятся, тем легче ими управлять. Эти старые как мир постулаты Сталин сумел использовать с максимальной эффективностью, причем гораздо лучше Ленина.
Общий закон системы распространялся и на Православную Церковь. Вновь напомню: лояльность подразумевала допущение безбожных властей к соучастию (sic!) во внутрицерковной политике, и прежде всего в политике кадровой.
Старый, синодальный еще, принцип бюрократического единовластия, не преодоленный отечественной Церковью в тяжелейшие годы испытаний (особенно после 1922 г.), привел к такому положению, когда признанный «официальными органами» митрополит Сергий (Страгородский) мог по своему усмотрению (и по указке безбожных властей) изменять иерархический состав Церкви. На практике это привело к тому, что уже в октябре 1927 г. (8/ 21) появился Указ № 549, в котором говорилось не только о необходимости поминовения властей (что вполне объяснимо), но и об отмене поминовения епархиальных архиереев, находившихся в ссылке, что объяснению — с церковной точки зрения — уже не подлежит[115]. Сосланные за надуманные преступления архиереи тут же замещались новыми, на назначение которых власти давали (или не давали) свое «добро». Объяснять действия митр. Сергия чрезвычайным положением, — значит объяснять и оправдывать «моментом» беспрецедентный (и как оказалось — политически бесперспективный) сервилизм Заместителя Местоблюстителя и его «Синода». Но от этого фактически ничего не меняется. «В гонениях, в мученичестве от государства Церковь приобрела полнейшую самоопору и свободу, — писал вскоре после Октября, уже в эмиграции, А. В. Карташев, — которыми должна дорожить и не сдавать ни за какую чечевичную похлебку обманчивых привилегий»
