Некоторое время спустя к нему приблудилась собака, небольшая рыжая сука. Она осталась с ним, и он прекратил разговаривать сам с собой – было неловко делать это в присутствии животного. В Медоу-Крик он купил брезентовый тент и веревку, чуть позже купил козу и привел ее в свой лагерь; собака настороженно преследовала пришелицу на некотором удалении. Он привязал козу неподалеку от времянки.
Несколько дней он бродил вдоль ручья по ущельям, там, где не все выгорело дотла, собирая ивовые прутья, из которых сплел загон площадью около двух квадратных ярдов и в ярд высотой. Вместе с собакой они сходили в Медоу-Крик, где он купил четырех кур – и петуха, чтобы тот следил за порядком; принес их домой в мешке из-под зерна и поселил в загоне. Бывало, он выпускал их на день-другой, время от времени загоняя обратно, чтобы курицы неслись на виду – впрочем, спрятать посреди этой разрухи яйцо им было особо негде.
Рыжая собачка питалась козьим молоком, рыбьими головами и, как полагал Грэйньер, всем, что могла раздобыть сама. Она была добрым товарищем, когда ей самой этого хотелось, но порой уходила и не появлялась по нескольку дней кряду.
Поскольку земля была слишком голой для выпаса, козу он растил там же, где и кур. И все равно выходило дороговато. С первыми сентябрьскими заморозками он забил козу и завялил большую часть мяса.
После вторых заморозков он начал душить и тушить кур, и за пару недель они с собакой съели их всех – и петуха заодно. А потом он перебрался в Медоу-Крик. Он не возделал земли, не возвел никаких построек, кроме времянки.
Когда он был готов отправиться в путь, то обсудил будущее с собакой. «Держать псину в городе не по мне, – сказал он. – Но ты, похоже, старенькая, и я не думаю, что в твоих-то летах способна пережить зиму, скитаясь среди этих холмов». Он сказал, что заплатит лишние пять центов, и они проедут двенадцать миль до Боннерс-Ферри на поезде. Но ее это, по всей видимости, не устроило. В день, когда он собрал свои нехитрые пожитки, готовый добрести до станции в Медоу-Крик, рыжей собачки нигде не было видно, и он отправился один.
После работ в Ущелье Робинсона, завершившихся год назад раньше срока, у него скопились кое-какие деньги, чтобы перезимовать в Боннерс-Ферри, но, желая растянуть их на подольше, Грэйньер устроился работать за двадцать центов в час к некому Уильямсу, у которого был контракт с «Грейт Нозерн» на продажу тысячи вязанок дров по два доллара семьдесят пять центов за каждую. Постоянные физические нагрузки изо дня в день согревали его и еще семерых мужчин всю ту зиму, хотя она оказалась самой холодной за последние годы. Река Кутеней замерзла, и как-то раз с того места, куда на повозках им свозили березовые и лиственничные бревна для распила и колки, они увидели, как по льду перегоняют стадо из двухсот голов скота. Животные вышли на безжизненную белую поверхность и взвихрили снежную муть, поначалу скрывшую целиком их самих, затем поглотившую северный берег и наконец поднявшуюся так высоко, что в ней затерялись и солнце, и небо.
