А даже если бы и нашлись какие-то обескураживающие доказательства, я бы рискнул. Как сказал Ницше, человека следует превзойти. А также, как сказал Гастон Башляр: «Человеку следует давать определение, имея в виду совокупность тенденций, подвигнувших его [или её] на преодоление условий
человеческого существования».
183 Проверка границ человеческой природы – единственный способ узнать, что собой представляют люди. Единственный способ – зайти слишком далеко.
Хомский претендует на звание оптимиста,184 но он фаталист. Вынужденный. Мы знаем, что человеческая природа не есть «барьер» для анархии, потому что анархия была реализована, хотя вы можете не знать этого, если почерпнёте свои этнографические знания о человеческой природе из Ветхого Завета. Моё собственное мнение известно: «действительно, анархисты отвергают идеи врождённой порочности или первородного греха. Это религиозные идеи, в которые большинство людей не верит. Но анархисты, как правило, не считают, что человеческая природа изначально хороша. Они принимают людей такими, как они есть. Люди не есть что-то „изначальное“».185
Я могу поверить, что человеческая природа уже достаточно хороша для анархии. Я также могу поверить, что в практике анархии как повседневной жизни, в её проживании откроются новые перспективы коллективных приключений. И я даже могу поверить, что одновременный процесс революционного строительства и разрушения положит начало преобразованию и подготовит нас к новому образу жизни. «Человеческая природа» может быть сведена к банальным истинам, например, что мы никогда не будем летать, взмахивая руками, в то время как человеческие натуры социальных индивидов – более социальные и более индивидуальные, чем мы, возможно, когда-либо были, даже в эпоху палеолита – расцветут и процветут во всех своих множествах. Человеческая природа – это наш наименьший общий знаменатель, наша, как сказал бы Хомский, минималистская программа. Давайте де-программируем себя (свои личности: друг друга, один другого, всех нас).
Любопытно, что человеческая природа, которая, по определению, одна и та же во все времена и во всех местах, отличается – во все времена и во всех местах – от того, как она выражается во все другие времена и в других местах. Джон Локк обратил внимание на этот факт:
Если этот закон природы целиком и сразу запечатлевается природой в душах людей при самом рождении, то как же получается, что люди, все до единого обладающие душами, в которых якобы запечатлён этот закон, не приходят тотчас же, безо всяких колебаний к согласию относительно этого закона и не проявляют готовности повиноваться ему? Почему об этом законе они придерживаются столь противоположных взглядов, когда в одном месте нечто рассматривается как требование природы и здравого разума, а в другом – как совершенно иное, когда то, что у одних считается достойным, у других считается позорным, когда одни толкуют закон природы иначе, чем другие, третьи вообще не признают никакого, и все вместе считают его тёмным?
