Судимость является своего рода анти-товаром: вы платите фиксированную цену, но не для его получения, а для неполучения.
Если система уголовного правосудия это рынок, то валютой здесь является время. Ни у кого его нет в достатке, но не по причине завала работой, а потому, что никто из судебных завсегдатаев не видит причин тратить время и раздражать коллег настойчивыми судами по любому поводу (а это типичный случай), результат которых предрешён. Все специалисты имеют интерес к более быстрому ходу дел – это почти единственный объективный показатель достижений, а достижения, которые не могут быть измерены, неполезны для любой карьеры. Некоторым исключением является прокурор, для которого уровень раскрываемости дел является ещё более важной псевдо-объективной оценкой производительности. Но прокурор, во всяком случае, как никто другой, ревностен в отношении урегулирования путём переговоров, ведь соглашение о признании вины гарантирует судимость за что-то, в то время как в ходе судебного разбирательства есть риск – если не очень высокий риск – оправдательного приговора. Соглашение о признании вины также ограждает полицию, – на которую прокуроры полагаются как на поставщика обвиняемых и доказательств для вынесения обвинения, – от какой-либо ответственности за незаконные аресты, обыски и задержания, не говоря уже об их безвозмездной жестокости.40 Эти нарушения прав укрепляют просящую руку защитника – это часть игры, – но отталкивают её от более выгодных вариантов. Но хороша или плоха сделка для ответчика, жестокий приговор или мягкий, присяжные не имеют права голоса в этом вопросе. Пока Ассоциация имеет какое-то серьёзное влияние на этот укоренившийся порядок, это уже хоть что-то, но, вероятно, активисты Ассоциации и аморальные саботажники скорее разочарованы.
Как могут суды присяжных, будь их больше, влиять на итог рассматриваемых дел? В Нью-Йорке начала 1970-х закон Рокфеллера о наркотиках предполагал суровые наказания (и ограничивал соглашение о признании вины) даже за незначительные первые преступления. Судьи больше не карали тех, кого осудили по истечении процесса, жёстче чем тех, кто сразу признавал свою вину. В ситуации, когда нечего терять, большинство обвиняемых обратилось в суд, – 15% по сравнению с бывшими 6,5% – перегрузив систему, несмотря на массовые образования новых судов. Спустя два года худшие положения закона были отменены.41 Примерно в то же время в округе штата Калифорния один судья постановил необоснованные – по мнению омбудсмена – ограничения на сроки соглашений о признании вины. В отместку, омбудсмен выступал в суде по поводу всех тяжких преступлений. Ответчики выиграли 12 из 16 судов присяжных, хотя защита признала бы обвинительный приговор в 9 случаев из 10. Судья по-тихому отозвал своё постановление.
