Снег больше не падал. Между рваными клочьями облаков синело небо. Ветер стихал. В стойбище ночная тишина. Даже собаки и те спали. Иван постоял, посмотрел на голубые просветы в небе, тяжело вздохнул и пошел спать.
Утром лечить брата приехал шаман. В костер бросали сухой кедрач. Огонь с треском взвивался вверх, шаман бил в бубен, прыгал вокруг костра. Черные спутанные космы мотались на плечах, сквозь желтые зубы прорывались дикие выкрики, узкие глаза то закатывались, то вонзались в костер, и тогда в них плескалось пламя. Повязывал больного сухой травой, снимал ее, пучками бросал в огонь, бегал вокруг юрты. Но больному легче не стало. Все реже и реже срывался с посиневших губ стон, наконец брат затих.
Иван о чем-то мучительно думал. Часто выходил на улицу, развертывал грязную истертую бумажку, смотрел на два маленьких пакетика и торопливо прятал. «Это Матвей дал. Он говорил: „Голова болит — пей, хорошо будет“. Что делать?»
После долгих колебаний решился, подошел к пологу и, глядя в костер, сказал:
— Худо брату, я лечить буду.
— Хо! Как? — удивился шаман.
— Русским лекарством, Матвейка дал.
Глаза шамана на миг вспыхнули и тут же погасли. Он улыбнулся, весело сказал:
— Русский тебя обманул, не верь, сперва собаке дай…
Иван послушно высыпал один порошок на ладонь, поднес собаке. Ворон ткнулся носом, тряхнул головой, поскреб морду лапой и, облизываясь, замахал хвостом.
Иван смотрел на собаку и ждал, что будет. Собака по-прежнему весело махала хвостом. Тогда он решительно пошел за полог. Разжал больному зубы, всыпал порошок. Шаман смеялся:
— Хо-хо! Ты и сам пей…
— Нету больше.
Остаток дня Иван провел возле брата. Но, видно, оттого, что не спал уже две ночи, незаметно уснул. На рассвете его разбудил короткий визг собаки; прислушался, было тихо. Рука брата неловко завернулась. Иван хотел поправить ее, дотронулся и в ужасе отшатнулся: она уже остыла. Выскочил. Возле костра, подгребая уголь, сидел шаман. Лицо его от жаркого отсвета углей казалось бронзовым, улыбка странной. Ивану стало еще страшнее. Пропал голос. Цепенея, он прошептал:
— Брат…
— Хе-хе… Злой дух осердился за русское лекарство… Зато ты теперь богатый человек. Много олешек! Иди сюда, за мной иди… — Иван послушно вышел из юрты за шаманом. — Смотри, собака твое лекарство лизала…
На белом снегу черная собака казалась огромной. Разбросанные тонкие лапы, неестественно запрокинутая голова еще вздрагивали в предсмертной агонии. Иван почувствовал, как волосы на его голове вдруг стали живыми.
