— Татуировка требует таланта, — сказал уверенно ночной вахтенный. — Для этого нужен талант, как вы сами можете понять. Человек должен знать, что татуировать и как татуировать; здесь нельзя ни стереть, ни исправить. Это талант, и ему нельзя научиться. Я знал человека, который упражнялся в татуировке каждое плавание над каютным юнгой, чтобы научиться этому искусству. Это был медлительный, упорный человек, а что приходилось выслушивать от этих мальчишек, пока он работал, так это прямо невероятно! И все-таки ему пришлось бросить свои попытки лет через пятнадцать, и вместо этого приняться за вязанье крючком.
Есть люди, которые вовсе не желают татуироваться, гордясь своей кожей или по другой причине; и много лет Дик, по прозвищу Имбирь, о котором я вам как-то рассказывал, принадлежал к их числу. Как у большинства рыжих людей, у него была очень белая кожа, которой он весьма гордился; но под конец, из-за несчастной идеи разбогатеть, он сам позволил разукрасить себя.
Дело вышло так. Он, старый Сам Смолл и Питер Рессет были уволены с судна и веселились на берегу. То было счастливое для них время. Как люди некоторым образом предусмотрительные, они наняли комнату на Восточно-Индийской улице и уплатили за месяц вперед. Это выходило дешевле, чем в меблированных комнатах, а кроме того, имело более приятный и респектабельный вид, к чему старый Сам всегда был очень неравно душен.
Они жили на берегу уже около грех недель, когда раз старый Сам и Питер вышли одни, потому что Дик сказал, что не хочет итти с ними. Он наговорил им еще много чего другого: что он хочет испытать, каково лежать в постели, не слыша ни старого толстяка, надрывающего стонами душу, ни другого сожителя, который всю ночь стучит двухпенсовой монеткой о камин и желает знать, почему слуга не идет на его зов.
Дик, после их ухода, спокойно заснул; проснувшись, он отхлебнул воды из кружки — он выпил бы и больше, но кто-то уронил в нее мыло — и задремал опять. Было далеко за полдень, когда он очнулся и увидел, что Сам и Питер стоят возле кровати и глядят на него.
— Где вы были? — спросил Дик, зевая и потягиваясь.
— Дела, — сказал Сам, садясь с важным видом. — Пока вы лежали целый день на спине, я и Питер Рессет обделали маленькое, но тонкое дельце…
— О! — сказал Дик. — А что такое?
Сам кашлянул, а Питер принялся свистать; Дик тот лежал смирно и улыбался в потолок, пока не пришел опять в благодушное настроение.
