— Это волосы Билли Казенеса, — пробормотал капитан. — Это волосы Билли Казенеса. Это Билль Каз…
Боб подошел к нему вместе, с Биллем, тащившимся немного сзади, стал перед ним и скривил рот в некоторое подобие улыбки.
— Не стройте мне таких рож, — завопил капитан. — Что это значит? Что вы сделали с собой?
— Ничего, сэр, — сказал Билль смиренно; — это с нами сделали.
Стюард в это время шел сколотить бочку, которая немного рассохлась; он затрясся, и бросил на Билля взгляд, способный расплавить камень.
— Кто сделал? — спросил капитан.
— Мы сделались жертвами жестокого оскорбления, сэр, — сказал Билль, стараясь избегать взоров штурмана, который не сводил с него глаз.
— И так и думал, — заметил капитан. — И вы также подверглись нападению?
— Точно так, — сказал Билль почтительно; — я и Боб были на берегу. Этой ночью гуляли себе спокойно, как вдруг на нас напали пятеро иностранцев.
— Что? — закричал капитан; а что сказал штурман, этого я не хочу и повторить.
— Мы дрались с ними, пока могли, сэр, — сказал Билль, — потом мы свалились без чувств, а когда пришли к себе, то нас уже разделали, как вы сами видите.
— Что это были за люди? — спросил капитан, приходя в возбуждение.
— Моряки, сэр, — сказал Боб, вступая в разговор. — Голландцы или немцы или что-нибудь в этом роде.
— Был там один высокий с белокурой бородой? — спросил капитан, горячась все больше.
— Да, сэр, — ответил Билль с некоторым удивлением.
— Та же шайка, — сказал капитан. — Та же шайка, которая избила мистера Фингалла, можете быть уверены. Мистер Фингалл, счастье ваше, что и вас не выкрасили негром.
Я думал, что штурман сейчас лопнет. Я не понимаю, как человек может раздуваться так, как раздулся он, не лопаясь.
— Не верю ни одному слову, — сказал он, наконец.
— Почему? — спросил резко капитан.
— Ну, не верю, — повторил штурман голосом, дрожащим от ярости. — У меня есть свои основания.
— Не думаете же вы, что эти бедняги пошли и сами выкрасились для забавы; так, что ли, по нашему? — сказал капитан.
Штурман ничего не ответил.
— … и потом пошли и сами себя избили для довершения шутки? — продолжал капитан саркастически.
Штурман молчал. Он беспомощно смотрел вокруг и видел, как третий офицер обменялся со вторым беглым взглядом, матросы смотрели хитро и весело, и, думаю, в этот момент он ясно понял, что провалился.
Он повернулся и сошел вниз, а капитан прочел нам маленькое поучение о том, чтобы не ввязываться в драку зря, и отпустил обоих матросов, велев им итти вниз и отдохнуть. Он был так ласков с ними во весь переход и проявлял такой интересь к перемене их цвета — с черного на коричневый, со светло-коричневого на лимонный с пятнами, — что штурман ничего не посмел сделать с ними, а прибавил к нашей собственной порции то, что должен был всыпать им.
