С самого начала процесса передовая русская общественность распутала весь сложнейший, запутанный переплет "нечаевского дела". Она поняла, что нечаевщина и революция — смертельные враги, что обман не может быть принципом защиты честного дела, деспотизм — орудием насаждения свободы, бездумье — средством развития самостоятельной мысли. Отрицательное отношение к нечаевщине стало после процесса господствующим в среде русских революционеров. Если не считать голосов отдельных бакунистов, пытавшихся реабилитировать Нечаева и Бакунина, представители самых различных направлений в русском общественном движении 70— 80-х годов были совершенно единодушны в безусловном осуждении нечаевских "организационных" принципов, нечаевских приемов и методов борьбы.
Имеются десятки свидетельств современников, не оставляющих никаких сомнений на этот счет. В. Засулич, О. Аптекман, Джабадари, Н. Чарушин, П. Лавров, Дебагорий-Мокриевич, Светозар Маркович, Л. Дейч и многие другие революционеры 70—80-х годов определяют "нечаевщину" как наглядный пример "отрицательного" революционного опыта, как попытку деморализовать движение и "отодвинуть его назад", как "дутую затею, построенную на обмане товарищей". Все они постоянно подчеркивали, что "средством для распространения истины не может быть ложь", что революционерам нельзя "ни в коем случае строить организацию по типу нечаевской", что такая организация обречена на гибель если не от внешнего врага, то от "собственного разложения" и т. п.[95]
Даже русские историки либерального толка, работы которых постоянно упоминаются в нынешней "нечаевской" литературе за рубежом, не обнаруживали в свое время никаких следов нечаевщины в народничестве 70—90-х годов. "Нечаевщина, — писал, например, В. Богучарский, — была в русском революционном движении лишь эпизодом совершенно исключительным, не имевшим, как таковая, никаких корней в движении прошлом и вызывавшим к себе в среде последовавших поколений революционной молодежи лишь безусловно отрицательное отношение… Умозаключать что-либо по ней о самом движении было бы совершенно несправедливо…"[96]
Отметим также другой важный момент: уже у современников Нечаева сложилось представление о том, что "нечаевщина" — это порождение не революции, а самого старого строя. "Редакция "Вперед" с самого начала признала, — писал П. Л. Лавров, — что истина и солидарность нового социального строя не может быть основана на лжи и лицемерии, на эксплуатации одних другими, на игре принципами, которые должны лечь в основании нового строя, на овечьем подчинении кружков нескольким предводителям… Ни один из его главных сотрудников никогда не отступал от убеждения, что эта "отрыжка старого общества" не только безнравственна в деятеле нового, но подрывает самые начала, за которые борется социалистическая партия"
