— Рано плыть в низовья, — говорили мне в один голос на катерах и баржах. — У нас еще и весны настоящей не было.
Я и сам думал, что в низовьях реки сейчас еще очень холодно и неприветливо. Значит, надо отправляться на юг, к ее истокам.
Но в верховья Енисея, в Тувинскую автономную область, нет сквозного водного пути: дорогу судам преграждают страшные пороги. Не лучше ли улететь в верховья Енисея на самолете, а уже оттуда спускаться вниз по реке?
Навел справки — оказалось, что самолет летит в Туву через день.
* * *
На чемодан наклеен ярлык „Красноярск — Кызыл“. Раннее утро. Поеживаясь от довольно свежего ветерка, мы разгуливаем у здания воздушного вокзала в ожидании посадки на самолеты. Нас, пассажиров, очень много: ведь в Красноярске пересекается несколько воздушных дорог.
Первой поднялась и скрылась на востоке машина линии Москва — Чукотка — Америка. Эта трасса растянулась на десять тысяч километров. Она проходит над безлюдными просторами, над одиннадцатью высокими хребтами. Ее аэродромы построены на вечной мерзлоте.
Следом за первой машиной поднялась и тоже ушла навстречу солнцу вторая. Ее пассажиры были молодец к молодцу. Оказалось, что это красноярские футболисты, отправлявшиеся в Якутск, чтобы сыграть там матч и быстро вернуться обратно. В прежнее время такое путешествие отняло бы чуть не полгода…
Потом потянулись машины на запад: в Москву возвращалась группа артистов филармонии, туда же летели пионеры, спешившие в Артек; стартовал самолет в Новосибирск — Омск. Над аэродромом пронеслись, ложась курсом на север, несколько летающих лодок: это начинался летный день полярной авиации.
Наконец у воздушного вокзала остались последние пассажиры, человек пятьдесят.
— Ангарской экспедиции приготовиться к посадке! — крикнул дежурный.
Опять Ангарская экспедиция! Очередная толпа пассажиров двинулась на летное поле.
Впереди шел человек в ватнике и желтом плаще из плотной ткани, проваренной в олифе. В таком плаще никакой ливень не страшен! Потом шла девушка с невыспавщимися глазами. На ней были брюки, заправленные в сапоги. Еще шел гладковыбритый сухощавый молодец с трубкой. И у этих троих и у остальных за плечами были походные мешки.
Наш самолет вырулил на старт последним. Я снова увидел два Красноярска. Затем под крылом потянулись сплошные горы с красными и синевато-лиловыми осыпями. Между пор причудливо петляла какая-то река. Потом все исчезло под пеленой ослепительно белых, точно вылепленных из снега облаков. Самолет набирал высоту, в кабине стало холодно. Сквозь редкие „окна“ в облаках были видны все те же бесконечные горы, то голые, то густо заросшие деревьями. Промелькнула речка странного, кирпично-красного цвета, потом потянулись снежные вершины огромного хребта.
