Он замялся и вдруг сообразил, что надо бы для начала проверить, кто как читает, как пишет. Взял «Родное слово», раскрыл на басне Крылова, подал Смирнову, потом Алексееву, подозвал к столу Александрова и убедился, что все трое читают почти правильно, только очень уж медленно. Пишут хуже: что ли слово, то грамматическая ошибка, буквы вкривь и вкось, да и не разберешь, что написано.
— А что читали? — поинтересовался Синегуб, обращаясь непосредственно к Алексееву.
— Да хорошие книжки разве найдешь? — вопросом ответил тот. — Я человек деревенский…
— Так ведь все мы, собственно, деревенские, — заметил Смирнов.
— Погодите, пусть Алексеев о себе расскажет.
Петр Алексеев сказал, что родом он из Смоленщины, из деревни Новинской Сычевского уезда. Отец — крестьянин, до 1861 года фамилии не имел. Сыновей у отца четверо. Как стали о паспортах хлопотать, чтоб в город на заработки идти (паспорт крестьянскому человеку на год только дается), получили фамилии по отцову имени — стали Алексеевыми. А до этого Петр в деревне нас скот, пахал и косил. В девять лет отправили мальчонку в Москву на ткацкую фабрику. И то, ведь в семье восемь ртов, где прокормить! Вот и пошел в Москву — пошел, не поехал.
Больше двухсот верст отшагал от деревни Новинской до города Москвы с другими выходцами из деревни.
— Ну что вам сказать, сами знаете, небось, каково в девять лот на фабрике работать. За три рубля в месяц по четырнадцать часов в сутки. Сначала на посылках — сбегай туда-то, пойди туда-то. Стал старше — работал по 16 часов. Двенадцать годов стукнуло — пришло освобождение крестьянское. Признаюсь, даже я, мальчонка, плясал на радостях. Думал — и впрямь жить начнем. Ну что вам еще сказать? Рос и рос в Москве, жил на нарах. Однако, к грамоте сильно тянуло. Сам кое-как и научился читать, писать понемногу. Пу, а какие книги у мастерового! «Бова-королевич», пли там «Похождения сыщика и бандита Ваньки-Каниа», или «Жених в чернилах, невеста во щах»… Что такие книжки человеку дадут? Ничего! С горя стал было кулачным бойцом в Москве. Потому как силой господь не обидел. А в семьдесят втором году из Москвы в Петербург переехал, недавно в общем. Говорили, что в Петербурге мастеровой на фабрике не в пример больше денег зарабатывает. Вот устроился на фабрике Торнтона. То же самое получается. А про нас наслышаны на фабрике. Пришли к вам.
— Так ничего больше вы не читали, кроме этой дурацкой «Невесты во щах»?
— Зачем ничего? Читал и хорошие книги. Я Флеровского книжку прочел «Положение рабочего класса в России» и Лассаля пробовал — трудно, но пробовал. И Милля — немного, правда.
